Выйдя на улицу, Олег в негодовании сплюнул. Пресловутого Александра нигде не было видно. У него появилось стойкое желание набить тому морду. Он стал путать свою жизнь, свои ощущения, свою драму с чужой реальностью. Он ощутил себя на месте Стаева и был очень зол. Перед ним разворачивалась драма, а он стал невольным ее свидетелем, и даже, судя по ощущениям, непосредственным участником. Тот самый внутренний протест зрел в нем все больше и больше, соответственно все меньше и меньше ему хотелось что-то решать относительно Стаева и Радькиной, то есть докладывать начальству. Он все больше погружался в свои-чужие проблемы, не отдавая себе в этом отчета.
Олег постоял на крыльце, чуть подуспокоился и направился к скамье у соседнего подъезда, где давеча встретил Стаева. На скамье сидел какой-то мужчина, Олег мельком взглянул на него и сел рядом. Через некоторое время он вновь посмотрел на мужчину, лицо его показалась ему знакомым, средних лет, нос с горбинкой. Где же он его видел? Незнакомец в свою очередь взглянул на Олега, улыбнулся и сказал:
– Нервные клетки, молодой человек, не восстанавливаются.
Олег в открытую стал рассматривать мужчину. Но так ни к чему не придя, спросил:
– Мы с вами где-то встречались?
– Возможно. Кажется это было зимой.
– Что-то не припоминаю, неуверенно, теряясь в догадках, сказал Олег, – может подскажете где и по какому поводу.
– В баре, мы о любви разговаривали, – спокойно, не выказывая особых эмоций, сказал незнакомец.
В голове у лейтенанта вмиг пронеслось – крики Тихого по поводу утери Стаева, мрачное настроение, неприятные ассоциации и похмелье. Тогда он этого человека принял за ненормального. Правда в конце разговора изменил свое мнение, но незнакомец уже ушел по-английски. Так-так, вот тебе и встреча. Блин, и опять Стаев и неприятные ассоциации. Тут волей не волей задумаешься, может не случайно все. Незнакомец и без того личность загадочная, если он конечно вменяем.
– Вспомнил, – Олег криво улыбнулся, – мы тогда с вами так и не договорили.
– Хотите продолжить?
Нет, Олег совершенно не желал углубляться в философские дали, да и вообще не хотел говорить о любви с любых точек зрения. Он был уверен, настроения подобная беседа не добавит, а и так незаживающую рану может разбередить.
– Да, понимаю, не то настроение, да и тема не та, – сказал горбоносый. – Хотя знаете, пусть вам это и не приятно, но вопрос с любовью вам как-то надо решать. Ваш тупичок не имеет выхода, ну а обратно, как я понимаю, вы возвращаться не собираетесь. И что, так и будете сидеть в тупике и утруждать свои мозги бессмысленными размышлениями? Процесс может затянуться ой как надолго. Пора на что-то решаться. Пора разобраться в себе, вы же не хотите повторения известной печальной истории, но уже лично с вами…
– Какой истории? – с усмешкой спросил Олег: – "Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте"?
– Поверьте, есть. В том сумашествие, что называется у людей любовью, печальные истории штампуются словно на конвейере, и одна печальней другой… Я о тех молодых людях, за которыми вы следите в данный момент. Боюсь, их печальная повесть может стать еще печальней…
Сказать, что Олег был удивлен словами незнакомца, это не сказать ничего. Вот тебе и прямые ассоциации. Не зря у него возникли мысли о не случайности встречи. Горбоносый не сумашедший, это уж точно. Но кто он? Почему знает так много об Олеге? Вот тебе и искра, вот тебе и пламя. Сверхъестественные ягодки перерастают в арбузы. У Олега появилась уверенность, что горбоносый напрямую связан со всеми теми загадочными странностями, что происходили у них во время слежки четырехмесячной давности. Олегу захотелось уйти, но любопытство победило, впрочем может и не оно, а то неведомое, идущее из подсознания, что заставляло следить за криминальной парочкой, сочувствовать, переживать и не предпринимать никаких действий. Сюжет принимал крутой оборот. Олег так и не сдвинулся со скамейки, повернувшись лицом к горбоносому, глядя тому в глаза, спросил: