Девушка с насмешкой посмотрела на Евгения и сказала:
– А какая тебе разница, ты же любишь только самого себя. Тебе нет дела до моих чувств и желаний. Все что ты делал, делал ради себя. Доказывал самому себе, что ты не слабак. А кто так поступает? – только тот, кто сомневается в своих силах, то есть действительно является слабаком. Я тебя любила, пыталась поддержать и помочь, подсказать, но ты был глух и слушал только свое самолюбивое "Я". Зачем тебе кто-то вообще нужен? Для успокоения совести? Этакая подставная любовь, на которую можно все спереть. Но я не хочу быть козлом отпущения. Я человек, а не козел. Но ты этого не замечал. У тебя случилась неудача и ты избрал самый легкий путь – запил, погрязнув в жалости к себе. Махнул на все рукой, все равно рано или поздно сдыхать. А я не хочу сдыхать, я молодая и хочу жить. Жить как все нормальные люди, не прятаться. Наконец, мне нужно простое женское счастье, ну и его ты мне не смог дать. Я, конечно, понимаю, раз все так произошло и нам приходится бегать, то соответственно и спокойно как все мы жить не можем, но ты же ко всему прочему отвернулся от меня, не можешь мне дать обыкновенной ласки, внимания да и просто понять. Ты не хочешь и не пытаешься вернуться в нормальную жизнь. Ты действительно слабак.
Евгений отвернулся от Марии и казалось целиком погрузился в телевизионный экран. Но это был лишь обманный маневр. Ему требовалось время, чтобы подумать и осмыслить случившееся. Значит, он был прав – она решила все свалить на него, оправдать свой выход из игры, обвинив во всех бедах, себя же сделать безвинной страдающей жертвой. Но это ей так легко не удастся, пусть уходит, если хочет, он не примет всю грязь на себя, вместе с телом и часть ее она должна унести с собой. Ее новое свадебное платье он обязательно должен замарать, хотя бы изнутри, пусть другие не заметят, зато она знать и мучиться будет.
По-прежнему не поворачиваясь, Стаев сказал:
– Я так и не понял, ты с ним спала или нет? Впрочем, это и так ясно из твоих обвинений, если бы ничего не было, ты бы так рьяно не стала чернить меня. Чувствуешь, сама в косяках, вот и защищаешься нападая. Получается, что ты белая и пушистая, и трахалась с ним только потому, что я такой слабак, ни на что не способный пьяный идиот, который ничего не видит дальше своего стакана. Ладно, тогда ответь на вопрос – почему ты мне сразу ничего не сказала, а ходила по-тихому с ним трахалась и жаловалась? Мы могли бы все давно решить без взаимных обвинений и обид. Может тебе было жалко меня? А когда натравливала его, о жалости не вспоминала? Короче, я понял, ты решила выйти из игры, но при этом остаться чистой. Но запомни – если дерьмо упало, брызги летят во все стороны.
– Что тебе все-таки нужно? – устало спросила девушка.
– Я хочу, чтобы ты во всем призналась и решила, что для тебя важнее, или кто. Так продолжаться дальше не может.
– Ты прав, – с горечью сказала девушка, – так дальше продолжаться не может. Мы съедим друг друга, поэтому мне лучше уйти.
Она встала с кресла и начала собирать вещи. Идти ей было абсолютно некуда. В голове все перемешалось, она понимала, что возможно неправа, так же как и не прав он, но пересилить себя, заставить смириться не могла. Пусть он лежит здесь один на своем любимом диване и занимается самобичеванием, а ей охота тишины и покоя.
Заметив действия девушки, Евгений подскочил с дивана. Он в упор уставился на Марию и спросил:
– Куда это ты?!
– Ты же сам сказал, что нам пора расстаться, – ответила Мария, запихивая в сумку очередное платье.
– Но ты мне не ответила, спала ты с ним или нет?
– Тебя это сильно волнует? Ведь главная причина не в этом.
– Да волнует! А в чём ещё по-твоему, – заорал Стаев. – Если ты уходишь из-за своего тупого упрямства, это одно дело, а если из-за него, то совершенно другое.
Их обоих ломило от бессилия, душа обоих кричала, просто вопила, ведь они по-прежнему любили друг друга. Но сложившееся недопонимание, взаимные упреки и обиды, эта абсурдная ситуация, загнавшая их в тупик, гордость, совершенно лишняя при подобных обстоятельствах, заставляли все делать назло своему близкому и самому себе. Они это прекрасно понимали, но не могли ничего с собой поделать, еще больше обозливаясь. Каждый из них в глубине души желал сближающего шага, но при этом настойчиво требовал сделать его первым от своего партнера. Это был тупик, вывести из которого могло только чудо. Оно один раз уже им помогло, но в данный момент не спешило, позволив трещине в их отношениях разрастись до угрожающих размеров. Вот-вот ниточка, связывающая влюбленных (все, что осталось от полного слияния) должна была порваться, требовалось лишь небольшое усилие. И его из тупой, хотя в чем-то и обоснованной, ненужной, застилающей сердце и разум злости приложила Мария.