были пустые, а деревня абсолютно пьяная. Как они оказались в деревне, куда делся спирт, как найти главаря и банду, никто внятно из сельчан объяснить не мог, в связи с полной своею недееспособностью. Удалось выяснить лишь одно - когда в деревне появился спирт, со складов исчезли последние остатки зерна. С трудом верилось, что колхозникам удалось засчитанные дни выпить несколько тонн спирта, но судя по всему, это было хоть и невероятным, но фактом. Николай утром имел по поводу этого дела сношение с начальством и взаимопонимание не нашел. Чтобы снять напряжение и немного успокоится, Николай решил заняться увековечиванием постановления. Но молоток бил куда угодно, только не по шляпке гвоздя. Больше всего доставалось пальцам. После очередного меткого по ним попадания, Савельич закатывал глаза и вместо материков, все-таки в культурной семье воспитывался, зычно затягивал отрывок из хита девяностых - "Больно, мне больно". Немного переведя дух, продолжал уже другим хитом - "Не штукатуры мы, не плотники". Смех смехом, но Савельичу это порядком уже стало надоедать. Настроение только ухудшилось. Вновь попав по пальцам, Николай со злости отбросил молоток в угол и решил открыть окно. В кабинет ворвался свежий весенний воздух расцветающей природы. Николай сделал глубокий вздох и расплылся в счастливой улыбке. Ему полегчало. Он облокотился на подоконник и высунул голову из окна. Стоило запастись силой весенней свежести наперед, кто знает, что день грядущий еще готовит. Неожиданно для себя во дворе он заметил Ильича. Тот стоял рядом с оперативной машиной и что-то подсказывал шоферу, орудовавшему домкратом. В теехнике, насколько знал Николай, Ильич разбирался не больше, чем он сам в хозяйстве, но страсть как любил раздавать советы. В какой-то момент домкрат рухнул и послышались грязные ругательства шофера, обращенные к незванному советнику. Савельич понял, что Ильича надо выручать. Он крикнул: - Эй, Василий, поди сюда. Ильич не заставил себя ждать и мигом ретировался от разгневанного шофера. Василий Павлович Сторожко, в секретных оперативных документах Николая просто Ильич, был бомжом, алкоголиком, мелким воришкой и добровольным помощником полиции. Причем стал таковым по своей инициативе, заявившись однажды к Савельичу и предложив свои услуги взамен теплой камеры на несколько дней в период сильных морозов. Николай без вопросов принял его в агенты и определил на пятнадцать суток за мелкое хулиганство. Савельичу плохо давалась работа с агентами, так что появление нового он воспринял как подарок судьбы. Свой псевдоним Ильич получил можно сказать с первой минуты знакомства - больно уж он смахивал внешне на вождя пролетариата, был лыс, картав и с козлиной бородкой. По правде говоря, агентом он был никудышным. Но дареному коню в зубы не смотрят, да и у Савельича прослеживалась явная нехватка внештатных сотрудников, кроме Ильича на балансе числился лишь некто Кукин, мошенник по призванию, по характеру и по жизни. Понятное дело, мошенник он и в африке мошенник, Кукин постоянно пытался обдурить Савельича. Ильич не дурил, хоть пользы приносил и мало, зато с ним приятно было вести задушевные беседы. Он часто выступал для Николая в роли психоаналитика, снимая у того стрессы. Человеком он был интеллектуально развитым и хорошо разбирался в музыке, к большой радости капитана. В общем, у новоявленных знакомых, как оказалось, было много точек соприкосновения. В некоторой степени можно было даже предположить, что между ними зародилось некое подобие дружбы. Вот и сейчас, заметив из окна Ильича, Николай заметно обрадовался. Ко всему Василий умел забивать гвозди. Через минуту раздался стук в дверь, не дожидаясь приглашения, в кабинет ввалился Ильич. Он на ходу поздоровался и чуть ли не с разбега плюхнулся на стул. Николай страдальчески посмотрел на предмет мебели - все стулья в кабинете оставляли желать лучшего. - Что это тебя к нам занесло, - спросил Савельевич, - оперативная информация появилась? - Ваши вчера вечером меня забрали, - угрюмо ответил Ильич. - А природа расцветает, весна. Он состроил возвышенно-одухотворенное лицо и процитировал: Весна стучится в окна Сирень кругом цветет Зэка в прицеле конвоира Понурив голову бредет Ему бы радоваться, бедолаге Весенним воздухом вздохнуть Но обречен он в клетке колымаге Осваивать этапный путь... - Браво,браво,бедолага, - усмехнулся Савельевич. - Так какой этап тебя ждет? Подозреваю, что в машине ППС для вытрезвления. - Не смешно. Трезвый я был, ей богу, разве что чуть-чуть подвыпивший. Савельич окинул взглядом внештатного сотрудника. Одет тот был явно не по погоде. На нем красовались зимние ботинки, ватные штаны и телогрейка. - Конечно заберут, -сказал Савельевич, - у тебя прикид как у американского шпиона из анекдотов, шапки ушанки разве что не хватает. Я есть рашен колхозник, меня тревожит большой бодун, май нэйм из Ванька. Спой мне на балалайка ваш топ-секрет, а я дам тебе американ долларс. На улице двадцать градусов тепла. - Я и говорю весна. Только вот радости никакой, - с мрачным видом сказал Ильич. - У меня из летней одежды только майка и шлепанцы. - Ладно, я дома покопаюсь в барахлишке, что-нибудь придумаем. Василий с сомнением осмотрел могучую фигуру капитана. - Вряд ли. Мы разной комплекции. Я уж как-нибудь сам. - Как хочешь, - Савельевич посмотрел на стену, в которой отчетливо была заметна пара вмятин, оставленных молотком. - Слышь, Ильич, у меня тут проблемка возникла. - Какая? Может внедриться куда надо? Ильич страсть как желал куда-нибудь внедриться и часто настойчиво просил об этом Николая. Не совсем понимая, откуда у его агента такое стремление, Савельевич всегда отказывал, мотивируя это ценностью внештатного сотрудника - где он еще такого возьмет, случись что с ним. На самом же деле у Николая просто не возникало ситуаций, требовавших внедрения, да и вообще, при взгляде на Ильича, невольно появлялась мысль, что внедрение того даже в среду алкашей - есть полный бред. - Нет, дарагой генацвале, мафия пока обойдется без тебя. Нужно повесить на стену постановление правительства, а именно вбить гвоздь. Ильич знал о проблемах Николая, поэтому не выразил удивления. - На скотч прикрепи, - посоветовал Василий. - Оно правительственное, без рамки никак нельзя. Нужно вбить гвоздь. - Пора бы самому... - Да я пытался, - раздраженно перебил агента Николай, - но стена кривая, гвозди гнутся, молоток вообще какой-то маньяк делал, так и норовит по пальцам ударить. - Ладно, давай молоток. Но как оказалось, у Ильича тоже были проблемы с гвоздями. Не такие, как у Савельича, но от этого было не легче. За работу Василий принялся с энтузиазмом, и перестарался. Первый же гвоздь вошел в стену целиком, со шляпкой. - Это от большого желания, сейчас поправим, - сказал Ильич, пожимая плечами. Со вторым гвоздем у него поначалу получалось неплохо. Он без проблем вбил гвоздь на половину, посмотрел на дело рук своих, подумал и предложил показать фокус, смертельный номер. Савельевич был не против, плохое настроение требовало эксклюзива. У Ильича так же, как и у вождя пролетариата, был выдающийся лысый блестящий лоб. Он отложил молоток в сторону, приблизился своим выдающимся и блестящим к гвоздю, пару раз будто примеряясь кивнул головой и двинул лбом по шляпке гвоздя. Николай было сделал попытку его остановить, но не успел. Впрочем, лоб фокусника нисколько не пострадал, видимо не впервой, а вот результат... Гвоздь опять вошел целиком, помимо этого на стене отпечатался профиль лба мастера. - Ну уж, все хватит, - с досадой сказал Савельевич, - я как-нибудь уж сам. - Да, - осматривая плоды своей деятельности, пробурчал Ильич, - теперь уж точно на это место постановление вешать надо. Ты уж извини, не рассчитал. - И постановление, и судя по величине вмятины, все правительство в цветном изображении. - Да ладно ты, не расстраивайся. Тебе здесь давно капитальный ремонт делать надо. Так уж и быть помогу, - успокоил Савельича Василий. Николай в большом сомнении скривил губы, то ли опасаясь помощи Ильича, то ли не веря, что ремонт вообще когда-либо может состояться. - Да, кстати, - сказал Василий, - помнишь месяца четыре назад ты мне рассказывал о криминальной парочке, парне и девушке, они магазины грабили. Парень от вас тогда еще сбежал. Ты мне их фотографии показывал... Как же, эту историю Савельич помнил хорошо. Сколько нервов потрачено. Шуму-то после побега было, высокое начальство с проверкой приезжало. А у наружки во время слежки черте что творилось. Сначала парочку усиленно искали, теперь подзабыли, других забот много.Розыскное дело на Хоттабыче висит. Но пока тишина. - Ну и что? - спросил Савельевич, - Тебе-то какой интерес. - Да мне-то все равно. Тебе помочь хочу. - Чем? - Кажись, я их видел... Недавно в райотдел был приглашен психолог. Штатных не полагалось и начальство пользовалось услугами врачей из ведомственной больницы. На профпригодность были протестированы все сотрудники вплоть до завхоза. Проверялось общее психологическое состояние, разного рода неустойчивости, склонности к депрессиям и т.п. Работа в полиции нервная, сотрудники часто подвержены стрессам - это могло привести к неприятностям,