— Я могу к ней подойти? — Потихоньку разворачиваюсь на кровати, спуская босые ноги на обшарпанный деревянный пол. Стараясь не делать через чур резких движений. Все еще очень слаба.
Глава 3 Часть 2
— Попробуй. Но не думаю, что тебе удастся разговорить Анику. — Магдалена, видимо, предпринимала уже не одну попытку, но ничего не выходило. Отталкиваясь руками от кровати, все же поднимаюсь на ноги. В сторону ведет. Делаю полноценный глубокий вдох, чтобы немного в себя прийти. Медленно шагаю в сторону девчонки. И когда добираюсь, присаживаюсь рядом. Аника совсем еще ребенок. Смотря на нее в данную секунду, осознаю, что мое горе ничтожно. Наверно, я всегда ставила проблемы других людей выше своих. Боже мой, так жаль эту маленькую девочку, которая по воле судьбы в аду оказалась. Протягиваю руку, прикасаясь к ее плечу. Девчонка замирает, поднимая голову. Смотрит умершими карими глазами. Словно в пустоту. Насквозь. Начинает плакать, при этом, практически, не издавая звуков. Не выдерживая обнимаю ее, прижимая к себе. Глажу по спине, пытаясь уничтожить это омерзительное ощущение одиночества. Девочка начинает дрожать, цепляясь за меня пальцами. Плакать продолжает. Избавляясь от накопившихся переживаний и страха. Все им здесь пропитано.
— Мама. — Всего одного слово. От которого внутри все переворачивается. И меня за живое задевает. Аника отстраняется, прислоняясь спиной к белой, гладкой стене. Расправляет рукой смятое фото. — Моя, мама. — Кое-как произносит на английском. Смотрит на фото, затем протягивая его мне. Не произносит больше ни слова. Ощущаю эту немыслимую тоску. Боль, которая растерзывает в клочья юное сердце. Неповинное ни в чем. На фото женщина, держащая ребенка. Видимо саму Анику. Девчонка смотрит в одну точку, что-то пришёптывая на румынском языке.
— Я разговаривала с ней на украинском языке. — Магдалена подходит ближе, присаживаясь на корточки. — Поняла, что она выросла в неблагополучной семье, и всегда была никому не нужной. — Горько усмехается, и почему-то мне кажется, что эти слова не только об Аники, о самой блондинке тоже. — Знаешь, Клео, это юное создание всеми силами пытается забыть, что ее собственные родители продали сюда. Не хочет признавать этого, стирая ужасающие воспоминания. Ее психика разрушена. Жизнь уничтожена. Аника сломается разу же, как ее выведут за порог этой комнаты. И ты сломаешься, — Магдалена хватает меня за плечи, слегка встряхивая, — если не сумеешь найти силы для борьбы. — Смотрит пронзительно. Если все девушки попали сюда по явным обстоятельствам, то меня наверно выкрали ради денег отца и брата. Потребуют выкуп, зная, что мой папа готов будет отдать все свое состояние, лишь бы я оказалось рядом. Эта мысль сердце согревала. Дарила небольшую надежду на скорейшую свободу. Вздрагиваем вместе с блондинкой, когда дверь в комнату открывается, сопровождаясь странным писком. Понимаю, что она была заблокирована электронным замком. Такие использует мой отец в своих казино. Для повышенной надежности. Замираю на месте, смотря в сторону входа. Всего несколько секунд и в комнату заходит мужчина арабской внешности. Серьезный. На вид устрашающий. Не обращая на нас с Магдаленой никакого внимания, подходит прямо к Анике, с силой хватая ее за руку. Жестко дергает на себя, вынуждая девчонку подняться с пола. Не могу на это смотреть. Аника начинает вырываться, громко плача. Но мужчина безжалостен. Отпускает на мгновение, а затем хватает ее за волосы на затылке, вынуждая девочку наклониться.