— Я пытаюсь представить себе, как мы будем жить здесь вдвоем, коротать каждый вечер без Алби. Я знаю, он не подарок, но именно ради него мы здесь, все еще вместе…
Неужели только ради него? Это единственная причина?
— …и меня, Дуглас, приводит в ужас мысль о том, что он уедет из дома. Меня приводит в ужас мысль об этой… пустоте.
Что еще за пустота? Это я пустота?
— Да с чего вдруг возьмется пустота? Не будет никакой пустоты.
— Только мы вдвоем, болтаемся без дела по дому…
— Не станем мы болтаться! Будем заниматься делом. Мы найдем себе занятие, работу и будем все делать вместе. Мы… мы заполним пустоту.
— Мне нужен новый старт, перемена обстановки.
— Хочешь поменять дом? Хорошо, переедем.
— Дело не в доме. Дело в том, что нам предстоит вариться в одном котле целую вечность. Совсем как… в какой-нибудь пьесе Беккета.
Я не видел ни одной пьесы Беккета, но предположил, что вариться в одном котле, наверное, это плохо.
— Неужели для тебя так… ужасно, Конни, что мы с тобой останемся вдвоем? Мне казалось, у нас хороший брак…
— Да, хороший. Я очень счастлива с тобой, Дуглас, очень, но будущее…
— Так с чего тебе захотелось все это выкинуть на помойку?
— Я просто чувствую, что наш союз, мужа и жены, выполнил свою задачу. Мы сделали все, что могли, теперь можно двигаться дальше, наша работа закончена.
— Для меня это никогда не было работой.
— Ну а для меня иногда было. Временами мне казалось, что я работаю. И теперь, когда Алби уезжает, я хочу чувствовать, что это начало чего-то нового, а не начало конца.
Начало конца. Она все еще обо мне говорит? Ее послушать, так жизнь со мной — сплошной апокалипсис.
Разговор продолжался какое-то время, Конни воодушевляло все это правдоговорение, я же, наоборот, старался уклониться, несвязно бормотал, с трудом стараясь понять, что все-таки происходит. Как давно в ней зародились подобные настроения? Неужели она действительно настолько несчастна, настолько измучена? Я понимал ее потребность «вновь найти себя», но неужели этого нельзя было делать рядом со мной? Она сказала, что наша работа закончена.
Вот, значит, как. Мы воспитали сына, и он получился… в общем, здоровым. Временами даже счастливым, когда ему казалось, что никто на него не смотрит. Он был популярной личностью в школе и, видимо, обладал определенным обаянием. Разумеется, он был невыносим и всегда казался больше сыном Конни, чем моим; они всегда были ближе, чем мы с ним, он всегда примыкал к «ее команде». Своим существованием он был обязан мне, но, несмотря на это, моему сыну казалось, как я подозреваю, что его мать могла бы преуспеть больше. Но даже если и так, неужели он действительно был единственной целью и результатом, единственной работой двадцатилетнего брака?
— Я думал… Мне никогда не приходило в голову… Я всегда представлял… — Обессилев, я с трудом подбирал слова. — У меня всегда складывалось впечатление, что мы вместе потому, что хотим этого оба, а еще потому, что были счастливы бо́льшую часть времени. Мне казалось, мы любили друг друга. Я думал… Теперь-то ясно, что я ошибался… Но я предвкушал, что мы вместе состаримся. Ты и я, состаримся и умрем вместе.
Конни повернулась ко мне, голова ее лежала на подушке.
— Дуглас, неужели человек в здравом уме станет предвкушать подобное?
14. Топор
На улице рассвело, начался яркий июньский день. Вскоре мы устало поднимемся, примем душ и почистим зубы, стоя одновременно у раковины, катастрофа отложена на время, пока мы будем заниматься бытовой рутиной. Мы позавтракаем, прокричим «Пока, Албн!», выслушаем возню и стон, означающие, что он тоже с нами прощается. Мы коротко обнимемся на подъездной гравийной дорожке…
— Я пока не складываю чемоданы, Дуглас. Мы еще поговорим.
— Ладно. Мы еще поговорим.
…потом я поеду к себе в офис, а Конни направится на вокзал и уедет на поезде 08:22 в Лондон, где она работает три раза в неделю. Я поздороваюсь с коллегами и посмеюсь над их шутками, отвечу на электронные письма, затем встречусь за легким ланчем (лососина и водяной кресс) с приезжими профессорами, выслушаю их отчеты о достижениях, буду кивать, кивать, а сам все время думать: Наверное, наш брак себя изжил. Наверное, я хочу тебя оставить.