МЫ

МЫ

Константин Бальмонт

Черкешенке

Люси Кусиковой

Я тебя сравнить хотел бы с нежной ивою плакучей,
Что склоняет ветви к влаге, словно слыша звон созвучий.

Я тебя сравнить хотел бы с юным тополем, который
Весь смолистый, в лёгкой зыби, к небесам уводит взоры.

Я тебя сравнить хотел бы, видя эту поступь, дева,
С тонкой лилией, что стебель клонит вправо, клонит влево.

Я тебя сравнить хотел бы с той Индусской баядерой,
Что сейчас-сейчас запляшет, чувства меря звёздной мерой.

Я тебя сравнить хотел бы… Но игра сравнений тленна.
Ибо слишком очевидно: Ты средь женщин несравненна.

Девчонка

Девчонка бешеных страстей,
И ангелок, и демонёнок,
Вся взрослая, хотя ребёнок,
И вся дитя среди людей,
То злой упрямый соколёнок,
То добрый золотой цыплёнок,
Ты нежный крест души моей
Девчонка бешеных страстей.

Ты крест, но очень нежный. Ибо
Все своеволия твои
Не тяжко-каменная глыба,
А острый угол, бег изгиба,
Стрекозка в лёте, взмах змеи,
И птичий щебет в забытьи,
И все весенние ручьи.

Звезда

«Мы будем там, когда уйдём отсюда»,
Сказала ты, взглянувши на звезду,
И я сказал: «Я верую, и жду,
Когда же совершится это чудо?»

Звезда плыла в сияньи изумруда,
С лучом как будто луч Луны на льду,
А облачко под ней, как мысль в бреду,
Вело в сейчас, являясь ниоткуда.

И тонкую оно продлило ткань,
Спустилось вниз продольной бледной тучей,
Как узкий мост, к земле с небес, певучий.

Он пел глазам. Ты прошептала: «Глянь!»
И я, поняв, что наш он, миг текучий,
Тебя одел в жемчужный дождь созвучий.

Любимая

Над морем тяготенье было тучи,
Свинцовая громада в высоте.
А тут и там, на облачной черте,
Какой-то свет был нежный и тягучий.

Откуда доходил он из-за кручи
Туманов, сгромождённых в пустоте?
Особенный по странной красоте,
Мне талисман в нём чудился певучий.

Вдруг высоко, там, в безднах вышины,
Серпом Луна возникла молодая,
И с свежим плеском, гулко возрастая,

Качнула сила ровность глубины.
Так ты пришла, о, радость золотая,
В мгновение рождения волны.

Незримое

Люблю тебя, когда, с мечтой незримой
Обручена, привольно шутишь ты,
Вся жизнь, как дым, легко струится мимо,
И слов цветут мгновенные цветы.

В старинный вальс уводит голос нежный,
К далеким дням, где юность над рекой,
Лелея грусть, глядит в восторг безбрежный,
Жемчужный сон, овеянный тоской.

Смеешься ты, и всем с тобою сладко,
Но ты одна, как белый цвет средь льдин;
В твоих глазах тогда горит лампадка,
Но тайный свет лишь вижу я один.

Над ручьем

Когда мы тихими часами
С тобою говорим вдвоём,
Тебя я вижу над ручьём,
Ты лань с безумными глазами,
И мне хотелось бы сквозь мглу
Пустить проворную стрелу,
Чтоб не убить, о, только ранить,
И рану излечить скорей
Всей страстной нежностью своей.
И лаской эту лань туманить.

Роза

Ты юная Южная роза,
Тебя я не мог не заметить,
Судьбы роковая угроза
Велела мне алую встретить.

Судьба угрожает, но нежно,
Гремучей раскинуться тучей,
Овеять расцвет твой безбрежно,
Звучать как источник певучий.

Вот молния в сердце разъятом,
Я жду твоего поцелуя,
И дождь пробегает по скатам,
Рыдая, звеня, и ликуя.

Вячеслав Иванов

Гимны Эросу

I

От кликов ночью лунной
Оленьего самца
До арфы тихоструйной
Унылого певца,
Заклятием кольца
Из-под плиты чугунной
На краткое мгновенье
Зовущего виденье
Невестина лица;

От соловьиных чар
Над розой Гюлистана
И голубиных пар,
Гурлящих у фонтана,
И вздохов океана –
До скрипок и фанфар,
Замкнувших стон миров
В один предсмертный зов
Изольды и Тристана, –

Томленья всех скитальцев
По цели всех дорог,
Ты, Эрос, друг страдальцев,
Палач и мистагог,
Голодных алчный бог,
Пчелиной злыбью пальцев
У струн, звенящих в зное,
Сливаешь в гимн, живое
Манящий за порог!