Она была всё той же, милой, маленькой девочкой. Только моя девочка сильно боялась. Её диабет дал осложнение. Отказали почки. Она не хотела, что бы я её видел такой по скайпу. Она стеснялась своей внешности. С пятидесяти с небольшим килограммов её раздуло почти до девяносто. Вес она набрала всего за неделю или около того и что самое паршивое вес этот был не от жиров, а это вода не выходила из клеток. Ну как можно в день набирать по пять килограмм веса, если в рационе только двести, или около того, калорий. Врачи говорили, что надо делать диализ, но это приговор. С диализом женщины не могут родить.
Нет таких слов, что бы я мог выразить свои ощущения и эмоции тогда. Меня мучило раскаянье. Раскаянье, слово, которое говорит всё и не говорит ничего. Мне было стыдно и больно от осознания, что я послушавшись свою гордыню не стал тогда уточнять причин расставания. За время пока я «крутил и зажигал» с двумя «суррогатами» она уже перенесла несколько клинических смертей, но все равно отказывалась от диализа. Она до последнего верила в нетрадиционную медицину.
Она не хотела мне сообщать, что у неё всё настолько плохо и потому решилась написать злополучную смс-ку, лишь бы в живую со мной не говорить. Лишь бы я не узнал, что у неё всё настолько плохо. Она не хотела ломать мне жизнь. Она решила, что я должен найти другую и приняла кардинально жесткое, волевое решение. Она знала, как я отреагирую…
Её было плохо. Лето, жара в Москве. Друзья и знакомые разъехались кто куда. Её было одиноко. После месяцев расставания ей очень хотелось меня увидеть. Я вырвался на несколько дней в Москву.
Встреча для нас была тяжёлой. Меня мучила совесть, а так же осознание тщетности всего того, что я бы хотел бы сделать для неё, но не могу. Я не Бог. Я мог только надеяться и верить, что всё будет хорошо. Ей же было тяжело как духовно, так и физически.
Если бы я четко и уверено знал бы, что есть способ ей помочь с её недугом, то я бы нашел способ это реализовать. Донорские органы?! И ведь нашел человека, который был согласен отдать почку, но я, блин, стратег, а не тактик. Когда я в разговоре сказал ей, что нашел почку, выяснилось, что в России трансплантацию делают в таких случаях только от родственников и то с кучей оговорок. Так это или нет, я не стал проверять. Она сказала, а этого достаточно. Полез, что называется, дурочёк, «в воду не зная брода». С другой стороны я не хотел её понапрасну обнадеживать и пока не нашел человека, то и «не заикался» об своих поисках.
До меня доходили смутные слухи о том, что в Индии вроде делают трансплантации на не совсем легальных началах, но я даже не представлял, как подступиться к такому «Гордееву узлу». Дело ведь не только в деньгах, но и визах. Впрочем, это не самое главное. Самое главное то, что я не знал и не знаю, к кому обращаться в таких тёмных делах не то что в своей, а в чужой стране. Я же, блин, долбанный стратег и только она могла мне подсказать тактику, а она такие методы, гарантировано не одобрила бы. Впрочем, это не снимает с меня ответственности. Не дожал. Даже не так. Побоялся ей такое даже «брякнуть».
Если бы мне сказали в то время, что есть шансы ей помочь и «всё на мази», но надо замарать руки, то, наверное, я бы замарал. Лично вырезать, лично доставить... Взрослого, не пожалел бы точно. Если ребенок, то не знаю, и если честно, то боюсь узнать, как бы поступил бы. Но дьявол не приходил ко мне с таким заманчивым предложением, а своих мозгов, связей и ресурсов у меня на такое точно никогда не хватит.
А в целом, как всё это сейчас кажется глупым и по наивному, по детски жестоким. Я не знаю, или скорее не помню, почему эти тёмные мысли не были воплощены. Видимо на это были свои причины. А может, я сейчас больше пыжусь и представляю себя этаким супер-бруталом. Своего рода мантра для успокоения своей совести. Как там у Достоевского? «Тварь ли я дрожащая или право имею?!». Если честно, то не хочу подобные вопросы повторно для себя выяснять. Все давно уже выяснено. Есть свои и чужие, с кучей промежуточных звеньев между ними. Чем ближе звено к чужим, тем меньше у меня стопоров. Чем ближе звено к своим, тем больше я готов поставить «на карту» ради них. И всё на этом…
Сейчас по идее, я должен «нахохлиться как петушок» и «бить себя пяткой в грудь». Кричать, что я весь такой, блин, сгорающий от чувств, вплоть до того, что готов пойти на злодеяния ради неё. Дескать, «цените плебеи», силу подлинных чувств! Но всё это «от лукавого». Я такой, какой я есть, не больше и не меньше. Не думаю, что я один такой.
Наоборот, я считаю, что слишком мало ей дал. Я считаю, что я виноват в её смерти. Я зараза такая, не сказал ей всего того, что хотел сказать. Гордыня мешала, а иногда я просто ждал поводов. Я считаю, что я малодушен, раз не пошел на крайности. Впрочем, если бы я пошел на крайности, это было бы вовсе не показателем глубины и силу чувств. Кто может понять, эти последние слова, тому не нужны пояснения, а те, кто не может их понять, тому объяснять и вовсе бессмысленно.