Через десять минут она опять позвонила и плача спросила меня, все ли она правильно поняла. Я скрипя мысленно зубами ответил…
Я не люблю слова. Не люблю, несмотря на то, что игра словами у меня всегда легко и непринужденно выходила. Я не люблю слова за их относительную точность и понятийность. Я не люблю слова, потому что «слово» это слишком мало, что бы что то передать, и слишком много, что бы быть неправильно понятым.
- Ты хочешь расстаться?! –
- Да. –
- Ты всерьез? –
- Да. –
Я никогда себя не прощу. Не прощу. Кто бы не говорил бы, что зарекаться не надо, что слово «никогда» все же случается. Только не в этом случае.
Я не знаю, много ли мне осталось жить, месяц, год или годы. Я знаю точно другое. За этот жесткий «косяк» я себя не прощу.
Может быть со временем, как это уже бывало раньше, это воспоминание будет погребено под другими, но это другое.
Забыть не значит простить.
Временами у меня самопроизвольно будет запускаться ассоциативная цепочка и всё в очередной раз вспыхнет перед глазами с новой силой.
Память коварная вещь.
Память всегда возвращается и бьет тебя на неожиданности, как боксер тяжеловес «в под дых» школьнику в тёмной подворотне, раз и отдыхаешь с больной печенью.
Моя вина в молчание. Если бы она спросила бы после своих последних вопросов: «Ты меня ещё любишь?», то я бы тоже ответил утвердительно.
Мне казалось, что я больше ничего не могу ей дать. Мне казалось, что для неё это будет проще воспринять. Мне казалось, что раз она сама столько раз подталкивала меня к поиску другой, то для неё это будет легче воспринять. Мне казалось, что так правильно. Мне казалось, что спустя неделю, ну по максимуму месяц, как то само собой мы вновь созвонимся и опять забудем, что в прошлый раз говорили друг другу. Она опять будет нести чушь, что пошла в новый кружок, только в этот раз не кружок Ёги, а курсы коучеров, курсы вязания макраме или ещё что-то в том же духе. Я буду радоваться её успехам и сдержанно комментировать какой я её вижу, спустя время, продвинутой на новом увлечении. Она опять скажет: «Приезжай», а я поломавшись для вида приеду. Или другое, она скажет: «Так ты узнал, есть ли места в центре для диализа?», а я отвечу, что это дело пяти минут, что сейчас всё будет узнано и спросил бы её, когда ей удобнее приехать…
Расстояние убивает чувства не хуже времени, но я боюсь, что это не тот случай. Не люблю громких слов. Громкие слова все насквозь фальшивые, затасканные, потерявшие свое значение. Сколько было спето песенок о вечной любви, чувстве долга и прочих сильных чувствах. Сколько во всем этом фальши, когда кровать выдают за совсем другое. Я не верю никому, кто бросается громкими словами. Я знаю, что громкие слова произносятся шепотом в тишине, и раскаты этих громких слов вечно отражаются в глазах, даже если эти слова и не были произнесены вовсе…
Моя вина.
Я виноват.
Я не знал, что был для тебя последним якорем, последним маяком.
Зачем ты поверила словам.
Я столько раз говорил, что всё слова фальшивые, что слово это ничто, что слово крепко, только если оно обещание, а все прочие звуки лишь вершина айсберга. Сказано одно, понято другое, а хотели выразить третье. Долбанный философ…
Почему я не сказал, что главное вовсе не слово на букву «р», а то осталось за словами, то что ничего не изменилось, то что всегда звучит фальшиво, но не всегда фальшиво. Почему я промолчал…
***
Она умерла на второй день после этого разговора. Первый раз сердце завели. Второй раз не сумели. Пораженный безумие разум «сдистнул нафиг». Это шизофрения товарищ. Два звонка, во время второго ты вся была в слезах – два раза сердце остановилось, во второй раз навсегда.
О похоронах я узнал от друга у которого был на свадьбе. Мы всегда созваниваемся друг с другом, когда есть что конкретное сказать, иногда это случается раз в год. К чёрту все слова, молчание друга с которым ты сидишь рядом больше всех слов.
- Что случилось? –
- А ты не знаешь? –
Шок. Точнее не так…
Честно говоря, первая эмоция это отсутствие эмоций. Безразличие. Именно безразличие, а по-другому и быть не может. Безразличие это защита разума. Безразличие это мой маяк за которой цепляется разум. Как всё нелепо, как всё пусто. Это так привычно, что ты за последний год уже раз десять побывала в реанимации, и потому это слово перестало пугать. Такое обычное слово. Постепенно, раза после шестого, реанимация становится синонимом слова «больница», даже не так, синонимом слова «насморк». Ты же никогда не верил, что это может произойти. Разумом это всегда знал, но постепенно убедил себя в обратном. Вот, так вот. Получай удар под дых. Пропустил удар, значит сам дурак, нефиг было пропускать.