Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...
Как-то мимо обычного роддома пролетала фея. Кто её знает — настроение у неё было игривое, просто ли она была добрая, а может, умилил вид сию минуту родившейся малютки, но только залетела фея в окно и решила, что этой девочке она непременно сделает подарок, когда та подрастёт. А чтобы не перепутать девочку, поцеловала её в висок, отчего у девочки появилось на виске овальное родимое пятно.
Пятно стало камнем преткновения для родителей девочки, ибо в роду ни у кого такого не было. Были скандалы, слёзы, выяснения отношений, даже генетическую экспертизу хотели проводить, но, к счастью, ни у кого из окрестных мужчин такого пятна тоже не оказалось. Кое-как родители примирились с таким дефектом, списав на каких-нибудь очень-очень далёких родственников, ведь природа играет и не такие шутки. Про фею, конечно, и мысли не зародилось, её ведь не видели, да и вообще фей не бывает. Но девочку пятно не портило, а родители после периода недоразумений восстановили душевную обстановку в семье.
Девочку растили, холили, баловали, но в меру. Ребенок был очень любящим и отзывчивым и чрезвычайно любил слушать сказки. Белоснежка, гуси-лебеди, Золушка, спящие принцессы и принцы были для неё так же реальны, как и мама с папой.
И вот, когда девочке исполнилось уже шесть лет, она как-то гуляла одна в городском сквере. И тут случилось неизбежное. Вы же помните, что фея дала себе зарок? Так вот, снова она летела мимо, не знаю уж, по каким делам, и увидала свою «крестницу». «Ах, да!» — воскликнула фея, приземлилась, вышла из состояния невидимости и подошла к девочке. «Здравствуй, моя хорошая! Я давно хочу сделать тебе подарок!» — с этими словами фея сорвала цветок лютика и подала девочке. «Держи, этот цветок волшебный! Чтобы сделать доброе дело, тебе надо лишь загадать его, оторвать лепесток и бросить по ветру. И всё исполнится! Но успей до заката, когда цветок увянет, он перестанет быть волшебным!» И с этими словами фея растаяла. А лютик остался у девочки.
Но какое же доброе дело сделать? И вдруг девочка вспомнила, как вчера сострадала Дюймовочке. Ну что это, в самом деле — пройти через столько препятствий и несчастий, чтобы добраться до своего мальчика? Надо сразу. И она побежала к пруду. «Дюймовочка, Дюймовочка, плыви на своей кувшинке прямо в сказочную страну!» Лепесток полетел по ветру. И тут случилось неожиданное. На пруду жила утка с утятами. Она подплыла к кувшинке, оценивающе посмотрела на Дюймовочку и, не раздумывая, заглотила её. Девочка не успела и слова сказать. Утка уже отплыла, а девочка всё ещё стояла столбом и на глаза её навернулись слёзы. Опомнившись наконец, она отошла прочь от пруда со зловредной уткой и вышла на зелёный лужок. «Я хочу, чтоб на этой зелёной травке танцевали эльфы!» Сказано — сделано. Но тут раздался рёв мотора, и на лужайку выехало чудовище-газонокосилка. «Эй, мелкая! Шуруй отсюда, не видишь, косить сейчас будем!» «Нет!!! Нельзя! Здесь эльфы!» Косильщик озадаченно посмотрел на неё, на траву, сплюнул: «И правда, уйма насекомых. Это ж сколько здесь не косили! А ну, марш отсюда!» И завёл мотор. Эльфы все полегли под страшной машиной. Проревевшись, девочка побрела к дому.
Вдруг она увидела бабушку, которая везла коляску с мальчиком лет пятнадцати. Ноги у него были тоненькие и парализованные. Сердце девочки затрепетало от жалости, и она без раздумий оторвала третий лепесток. В тот же миг мальчик вскочил с коляски и побежал по улице. «Стой! Ты куда! Святители господни!» — охнула бабушка. А мальчик бежал и смеялся. Бабушка стояла столбом. А потом вдруг заплакала: «И что же это?! Теперь тебе пенсию снимут, мы жили на две, а теперь будем вдвоём на одну, родители-то тебя бросили! И в армию тебя заберут! Господи, за что?!» Девочка смутно почувствовала, что снова что-то не так, но не поняла, почему бабушка плачет. И, подумав, решила, что здоровые ноги — это всегда хорошо. А потому с чувством исполненного долга пошла домой.
Подойдя к соседнему дому, она увидела настежь распахнутое окно на втором этаже. Оттуда гремела музыка. На окне, распростёрши руки, стояла девушка и кричала: «Почему люди не летают?!» «Так лети!» — оторвала девочка четвёртый лепесток. И девушка, взмахнув руками, как крыльями, полетела... И приземлилась на асфальт. Девочка с ужасом смотрела на расползающуюся из-под головы девушки лужу крови. Начал собираться народ. Девочка не могла отойти. «Скорая» приехала через полчаса. «Везёт этим наркошам, на вены её посмотрите. Всех и делов-то: лицо разбила, зубы выбиты, сломаны нос, рука и нога. Выкарабкается. Если потом не подохнет от передоза!» — зевнув, сказал фельдшер. И девушку увезли. Дворник засыпал лужу песком.
И вдруг девочка вспомнила, что у неё остался последний, пятый, лепесток. Оторвав его, она почти прокричала: «Пусть этого всего не было!» Но ничего не изменилось. Тут над головой девочки зажёгся фонарь и она увидела, что солнышко давно село и на улице почти совсем темно. К ней подходила уже искавшая её мама: «Ах ты, нехорошая девочка! Разве можно столько гулять? Скорее домой!» Девочка ничего не ответила маме и вообще молчала весь вечер, рано легла спать и отвернулась к стене.
Ночью мама встала поправить дочке одеяло и увидела, что та мечется в горячке. Она не узнавала маму, лоб её пылал. «Скорая» не смогла поставить диагноза, сказав, что больницы и так переполнены, что это что-то нервное, сделала кучу уколов и прописала гору рецептов. Две недели всё было без изменений, потом девочка пошла на поправку. Но она стала замкнутой и разлюбила сказки.
А фея больше не появлялась. Да и вправду, у фей, наверное, и без того очень много дел...
05.01.2017