— Что это за мальчик? — говорил иногда один из них.
— Не знаю, — говорил другой, — какой-то посторонний мальчик.
Когда мы вступили на лёд, они почему-то пошли не по тропинке к другому берегу, а вдоль Невы. Лёд хрустел и трещал под ногами, а они ничего не замечали и всё разговаривали, разговаривали. Так продолжалось, пока Костик не увидал пустые санки.
— Мальчик потерялся, — сказал он грустно.
— Какой мальчик? — спросил один.
— Сын мой, — сказал Костик.
— У тебя есть сын? — удивился тот.
— Я видел тут одного мальчика, такой хороший был мальчик, — сказал другой. А Костик сел на пустые санки и начал думать.
— У ларька? Был…
— В очереди с верёвкой? Был…
— Когда встретили Захарова? Был…
— На Неве?.. — Костик задумался.
— Был! — сказали все хором.
— Нет, он не провалился, — сказал Костик и очень расстроился. Он стал метаться по льду, хвататься за голову, он чуть не плакал.
Мне стало его жалко.
— Тут я, неужели не видишь?
Костик увидел и ужасно обрадовался.
— Домой, скорей домой! — заторопился он и схватил меня на руки. Лёд затрещал и начал медленно опускаться. Все закричали и бросились к берегу.
Домой пришли с мокрыми ногами.
помогли
У нашей мамы экзамены. Чтобы помогать ей по хозяйству, папа взял отпуск. Встали мы очень рано. Для начала сходили на рынок и кое-что купили. Мы с Костиком очень любим ходить на рынок, только посылают нас туда редко. Мама говорит, что мы всегда не то купим. На этот раз мы купили самое что ни на есть то. Сушёный урюк, что может быть вкуснее урюка! Потом Костик вспомнил про антресоли и решил сделать там библиотеку. Мы взяли у соседей стремянку и полезли. Сколько там было незнакомых вещей! Мы даже растерялись, так их было много. Туфли, книги, ёлочные игрушки, самовар, ширма, велосипедная рама, стол и стулья.
— Надо рассортировать, — сказал Костик, — а ненужное выбросить.
И он стал подавать мне всякие предметы, а я складывал их в кучи. Книги — в одну, туфли — в другую, всякое железо — в третью. Скоро весь коридор был завален, а Костик всё подавал и подавал. Наконец и у него кончилось. Он слез с антресолей и огляделся.
— Вот это да, — сказал он, — куда же мы всё это денем?
— Надо подумать, — сказал я.
И мы сели на сундук думать.
— Кое-что придётся выбросить, — наконец решил я.
— Что, например? — спросил он.
— Самовар, например, — сказал я.
— Самовар нельзя, — сказал он, — во-первых, это металлолом, во-вторых, его ещё ставить можно.
— Давай поставим, — обрадовался я, — мама придёт, а у нас самовар горячий.
— Можно попробовать, — согласился он, — только сначала надо прибраться. Давай-ка запихнём пока всё это обратно]
Мы опять полезли на антресоли и втащили туда велосипедную раму. Это рама заняла почти всё пространство, и, как мы ни старались, нам не удалось втащить туда и половины всех вещей.
— Как же они раньше помещались? — удивился я.
— Не знаю, — сказал он, — наверное, утряслись.
— Тогда посидим и подождём, пока они снова утрясутся.
И мы сели на сундук и стали ждать. И дождались! Пришла наша мама. Она не сказала ни слова, она даже не удивилась, по-моему, она даже не заметила нас. Не раздеваясь, она прошла в комнату и села за книги. Вечером был совет. Постановили: нам с Костиком, пока мама сдаёт экзамены, убраться из города куда-нибудь подальше.
— В Кавголово? — робко сказал Костик.
— Слишком много гор, — отрезала мама. — Поедете в Сестрорецк. Город всё-таки.
едем
Ничего интересного по дороге не произошло. В электричке было пусто. Напротив меня сидела очень рыжая девчонка. Точно такая же рыжая девчонка сидела с другой стороны вагона. Всю дорогу они смотрели в окно и переговаривались.
— У меня — речка, — говорила одна.
— У меня — тоже речка, — говорила другая.
— А у меня — лес, — говорила первая.
— А у меня — тоже лес, — говорила вторая.
— А у меня — деревня.
— А у меня — тоже деревня.
— А у меня — коза, — сказала первая.
У второй козы не было. Она подбежала к первой, посмотрела на козу, задумалась.