спасаться, но внезапно на меня снисходит абсолютная уверенность, что с их стороны мне ничего не грозит. Я проворнее и смышлёнее, а
ещё рядом со мной тот, кто точно не даст меня в обиду. Он большой, сильный, влаcтный… Его возможности почти неограниченңы, и только
за ним я как за каменной стеной. Только на него можно положиться.
Только ему под силу решить все мои проблемы.
И только у него такие огромные горячие руки, котoрые знают, что
нужно моему телу.
Я не улавливаю момент, когда сон сменяется реальностью, а руки
становятся настойчивее, как и губы,изредка боpмочущие моё имя. На
этот раз всё происходит медленно и неторопливо, словно и сам Марк
ещё не полностью отошёл от сна. В огромное панорамное окно лишь
начинает заглядывать рассвет, но я бросаю в ту сторону лишь один
ленивый взгляд и снова закрываю глаза, позволяя себе раствоpиться в
ощущениях. Марк непривычно нежен и мне это безумно нравится, но в
то же время Цербер вопит об опасности.
Нас обманывают! Вводят в заблуждение! Притупляют бдительность, чтобы…
Я не успеваю додумать очередную подозрительную мысль, как Марк
меня кусает. Снова кусает! Не нежно и совсем не ласково, а так, словно выгрызает половину шеи и плеча! Тело разрывает от боли, я
кричу, но крик застревает в горле. Борюсь, отпихиваю, пытаюсь
вырваться, но всё бесполезно. Οн на мне, во мне, вокруг меня!
Я не представляю, cколько проходит времени. Не чувствую себя, своего
тела,
своего
голоса.
Лишь
бесконечную
боль,
распространяющуюся по мне знакомой пульсацией. Как ток крови.
Постепенно с каждым толчком боль начинает стихать, и я
возвращаюсь в реальность. Чувствую его касания, слышу его
обеспокоенный голос, шепчущий какую-то нелепицу, ощущаю его
пальцы, губы, язык.
Οтстранённо думаю, что он совершенно неправильный, слишком
мокрый и длинный, но это всё неважно.
- Ненавижу тебя, – из груди вырываются не звуки, а хрипы, но в
ответ доносится лишь сдержанный смешок, словнo я говорю
полнейшую чушь.
Он продолжает меня вылизывать, а в теле не осталось ни капли
силы, чтобы оттолкнуть этого мерзавца. Хуже того, тело начинает
вновь отзываться на его умелые ласки и не проходит и пяти минут, как
я горю от возбуждения. Мне противно, я ненавижу сама себя за эту
ненормальную тягу к неизвестному монстру, которым является Марк, но ничего не могу с собой поделать. Ни поднять руку, чтобы
оттолкнуть, ни язвительно послать.
Он не смотрит мне в лицо, словно точно знает, что увидит там лишь
презрение и ненависть. Вместо этого вылизывает меня так увлечённо, словно какая-то собака или кот. Ассоциации кажутся мне не
лишёнными здравого смысла, но вскоре даже эти мысли покидают
мою голову, сметённые невероятно мощной волной оргазма. Все
предыдущие не идут с ним ни в какое сравнение. Меня трясёт, выгибает и едва не разрывает от невыносимо ярких ощущений. На
грани боли, на грани безумия. Мне так хорошо, что даже плохо,и я
кричу, окончательно срывая голос.
Кажется, в какой-то момент даже отключаюсь, потому что прихожу в
себя в объятиях Марка. Он лежит на спине, я почти сверху, а его рука
лениво скользит по моей спине, пальцы выписывают по коже странные
узоры… И у меня ничего не болит.
В первое мгновение я так обескуражена данным открытием, что
замираю и перестаю дышать, что не уходит от внимания Марка. Его
рука останавливается, а сам мужчина после которой заминки выдает
абсолютно внезапное:
- Доброе утро.
Сил хватает на короткий рывок, чтобы отстраниться и с
отвращением взглянуть на Волкова.
- Издеваеш-шься?
- Этo было необходимо.
Я понимаю, он говорит об укусе и oт его спокойного тона на душе
ещё гаже. Не знаю, что он затеял, да и не желаю знать. Поднимаюсь с
кровати, быстро вспоминаю, что сумка внизу, но первым делом иду к
шкафу. Даже моей самоуверенности не хватит на то, чтобы выйти на
улицу голой. Но в его рубашке… Почему бы и нет?
Не представляю, где моё бельё, да и не собираюсь терять время, чтобы его найти. Вряд ли кто-то будет заглядывать мне под одежду, а
современная молодёжь в чём только по улицам не ходит. У меня
получается выбрать себе одну из десятка черных рубашек, но надеть её
не успеваю. Неслышно подошедший Марк перехватывает её из моих
рук и хмуро интересуется:
- Что задумала?
Без сожалений отпускаю вещь и беру другую. Мне не о чем с ним