- Дорогая, это Лингу, а это Корраги - сыновья моей дочери Консор, которая сейчас вместе со своим мужем, славным князем Потенти, управляет восточными землями Империи.
- А это - моя невеста, дочь Древних, прекрасная Нарамия.
Повисло молчание, а одна из Древних, желая сразу и навсегда расставить все точки над "i" в отношениях с близкими родственниками, подошла к молодым князьям и протянула им свою ручку, перед этим дерзко вытерев ладонь о плотные штаны Императора (свои кожаные были в пыли). Её вызывающее поведение было встречено с похвальной невозмутимостью и ,более того, каждый из мужчин с величайшим почтением поцеловал эту отнюдь не чистую ручку. Жест был оценён, как Венценосным, так и будущей Императрицей.
- Пойдёмте пить чай в покои Императора. Посидим по-семейному,- она развернулась на пятках по-военному и направилась в сторону лестницы, передав меч, стоящему в стороне Штоку и наблюдавшему всю сцену с невозмутимым спокойствием. Глаза цвета стали приметили и удивление внуков Императора, и чёртиков в глазах несносной ученицы. Третий меч Империи понял с первых занятий, что дочь Древних не меряют обычными мерками, и теперь ему любая её выходка казалась детской (божественной) шалостью.
Храбрец Шток был настоящим мастером, одним из тех, кто бился на рефлексах, выработанных годами тренировок, а соображал холодным умом даже в самые отчаянные моменты своей жизни. И именно его выбрала Нарамия себе в тренеры.
- Это тот самый Шток?- улыбка на прекрасном женском лице пообещала мужчине много неприятных минут, а хитрющие глаза очень долго удерживали его взгляд.
- Поосторожней, Нарамия,- Император о чём-то предупредил невесту.
А видавшему виды Штоку показалось, что его мозг покрылся инеем.
- Простите, Шток, я не со зла,- будущая ученица даже взяла своего учителя за руку. И за это "простите", произнесённое необыкновенно мягким голосом, Шток простил ей все будущие промахи, какими бы они не были. Император странно - сочувственно посмотрел на него и даже сам произнёс:
- Прости, Шток.
И только позже, оставшись наедине с собой, мастер меча понял, за что Император попросил прощения: жизнь третьего мечника Империи больше не принадлежала ему самому, а он был этому только рад. Скупая улыбка отразилась на жёстком лице, но солдат уже знал свою смерть.
С первого занятия Шток уяснил, что дочь Древних не потерпит снисхождения, жалости и подобострастия. Будучи ростом ниже своего учителя, тело которого, казалось сплетённым из мышц и сухожилий, она мало уступала ему в силе, а вот в остальном Нарамии было учиться и учиться. Шток быстро понял, что обычными мерками богинь не меряют: она не человек и тем более не обычная женщина, а посему и относиться к ней следует соответственно: никакого придыхания, а то получишь щелчок по носу; никакого снисхождения - выносливости у неё, как у крепкого мужчины; никакого удивления к её желаниям: "Сегодня кинжалы!", подхалимажу: "Шток - ты самый лучший" (после этого жди подвоха), требованию: "Ударь меня, не бойся" (этого он боялся больше всего: ударить в полсилы не засчитывались, а за синяки на теле возлюбленной Император спросит вполне серьёзно).
Сочувствующий взгляд Штока провожал двух внуков Венценосного: невеста Императора своим обаянием прибирала к рукам всех, кто оказывался в пределах досягаемости этих самых милых ручек. Властитель Половины Земель По Эту Строну Океана еле сдерживал смех от потрясённого вида молодцов - он-то сам уже приноровился к её поведению.
- Привыкайте. Она не такая, как все. И учтите, что по возрасту Нарамия годится вам в матери.
Последнее сообщение чуть окончательно не добило внуков, пришлось славному деду приобнять (!) их за плечи и подтолкнуть вперёд.
Глава 2
- Любовь моя, а нельзя ли немного притормозить?
- Нет. Пусть привыкают. У нас с тобой не так много времени. А мне надо взбаламутить весь твой дворец так, чтобы было, что рассказывать потом целым поколениям. Сказки должны быть красивыми и нескучными.
- У нас была такая свадьба, что уверяю тебя, вряд ли кто забудет о ней. Одни твои родители и Ром с Вером чего стоят. А Раух, орущий под окнами поутру!
- Ну, он не виноват, что мне почти две недели было не до него. Мальчик соскучился. К тому же он тоже чувствует скорую разлуку со мной.
- Ты не можешь не напоминать мне об этом?
- Я напоминаю это себе,- она перевернулась на живот и заглянула в фиалковые глаза. Задохнулась от боли и любви, которую увидела в них.- Я оставлю тебе Рауха.
Император стремительно поднялся с высокой постели и вышел на балкон. Он стоял в свете луны - нагой и прекрасный, ухватившись руками за каменные перила и казалось, хотел раздавить их.
- Зар,- позвала тихо, осознавая, что мучает его, но нельзя было забывать о том, что она сама здесь временно, надо привыкнуть к этой мысли, заставить смириться себя и его, иначе он умрёт без неё, а она без него.- Я была сегодня в приюте,- попыталась отвлечь его от тяжких дум, - не было никакой реакции на её слова, голова мужчины чуть откинута назад, а сам он застыл на чёрном фоне ночи: прекрасное белое тело в проёме распахнутых дверей, как чудесная живая картина в драгоценной раме. Она хотела это запомнить.- Зар,- пришлось соскочить с ложа и подойти сзади, обхватив его руками за талию, поцеловать прохладную спину,- Зар,- прижалась щекой к впадине между лопатками и замерла.
- Иди в постель, простудишься, а мне потом Ром выговор сделает. Иди, Нара.
- Я не простужусь. Хочешь, съездим завтра в одно очень-очень интересное место.
- Куда?
- Эта скала называется Башней перехода. Иногда там появляются живые Богини, посещая Сулунгию. Не думаешь же ты, что они будут пользоваться таким примитивным средством передвижения, как космолёт.
- Ты же хотела завтра снова ехать в приют,- никакие Башни перехода были Зару не интересны. Скала и скала. Он видел её несколько раз, после того, как прочёл о ней в одном из свитков. Свиток был старый и бумага начала уже рассыпаться, пришлось самому делать копию, потому что вверху стояла печать Ладены, матери его прадеда, дочери Древних, и нельзя было поручить это дело никому другому.
- Зар, если ты сейчас же не пойдёшь со мной в постель и не перестанешь отлынивать от своих обязанностей, я уйду в свои старые покои, так и знай,- необходимо было чем-то его взбодрить.
Наконец-то послышался смешок, и Зар развернулся к ней лицом.
- Обещай, что больше никогда не напомнишь мне о своём отъезде. Никогда-никогда-никогда. Пусть всё идёт, как идёт. Не порти время, отпущенное нам небом. Дай мне иллюзию, что ты всегда будешь со мной.
- Я пообещаю, если мы побываем в Башне перехода.
- Честное слово?
- Самое честное-честное-пречестное.
***
- Смотри,- Нарамия тянула его к небольшому гроту в скале.
Раух носился в небе, взбивая крыльями низкие облака - он любил мелкий дождь. Он сопровождал отряд из двух десятков всадников от дворца до Скалы перехода. Цокот копыт по каменной мостовой привлёк к себе внимание немногих пар глаз - горожане в большинстве своём, скрылись под крышами домов; старый мост равнодушно отреагировал на бьющие по нему железные подковы: десятком больше-десятком меньше, а ревущий тёмный поток, над которым был перекинут этот самый мост и вовсе посчитал людскую суету чем-то незначительным и не стоящим внимания.
Извилистая каменистая дорога, пробитая через горы, довела их до Северного форпоста, считавшегося дальней границей Белого города. Охрана из гвардейцев расположилась под скалой, накинув на себя непромокаемые накидки, и проводила слегка насторожёнными взглядами Императорскую чету, скрывшуюся в одной из пещер. Зар повлёк жену в темноту, обнял её и поцеловал, радуясь потёмкам и отсутствию посторонних, которые постоянно следили за ними. Нара достала из кармана куртки странное приспособление, которое ярко осветило пол пещерки.