— Откуда?.. — не выдержала Гермиона. — Я много источников пересмотрела, но нашла лишь редкие упоминания!
— Мне везло: я имел возможность читать редкие книги, — усмехнулся из пустоты мужчина, явно не планируя раскрывать всех секретов своей осведомлённости. — Читать я всегда любил, в этом мы схожи. Это был способ убежать от реальности, и я нередко им пользовался, когда уставал от масок…
Они говорили долго, и темы не иссякали. Гермиона получила собеседника столь внимательного и понимающего, что о таком и не мечталось никогда. Иногда его фразы звучали двусмысленно, иногда он замолкал, бережно храня свои тайны, а пустота напротив вызывала приступы раздраженного любопытства, но когда Бард начинал рассказывать, всё это забывалось. Он успел много где побывать, умел увлечь собеседника, периодически соединяя волшебный мир с обычным человеческим, мешая их в сложный коктейль настоящей жизни. Разговор утекал от чудесных сфер и возвращался к ним, тонул в глубинах истории и пытался заглянуть в будущее.
Девушка опомнилась, когда часы где-то в доме пробили полночь.
— Мне пора, — поднялась она из кресла. — Я и не думала, что так поздно.
— Золушка? — засмеялся он, но в голосе слышалось явное огорчение. — В двенадцать карета превратится в тыкву?
Гермиона покачала головой, невольно улыбаясь. Она подошла к балюстраде, глубоко вдыхая ночной воздух, столь удивительно тёплый для начала мая. Лёгкий ветерок тут же окутал её ароматом весенней ночи. Уходить не хотелось, но задерживаться дольше не стоило: слишком волнительным было присутствие Барда рядом.
— Я не хочу тебя отпускать, — прошептал он, мгновенно оказавшись за её спиной. — Ни на минуту.
Она стояла, закрыв глаза, откинув на его плечо голову, всем телом ощущая его близкое присутствие, замерев от предчувствия наступающего чуда. Руки легли на плечи и развернули, ладони нежно сжали лицо.
— И если бы тебя мог поцеловать я, а не моя тень, — с ясно слышимым сожалением прошептал он в самые губы, — но не могу…
Волшебнице показалось, что она вновь коснулась Сферы Эмоций, настолько усилились ощущения, когда хозяин дома коснулся её приоткрытых губ. Потеряв остатки контроля, Гермиона ответила на поцелуй, издав сдавленный стон. Она по-прежнему видела лишь тень, но ощущения говорили об ином: пальцы касались мягких волос и трогали лицо, губы сплетались в пылком поцелуе, заставляя стонать от истомы, сильные руки вжимали её в мужское тело.
— Мерлин, Миона! — проговорил он глухо, внезапно оторвавшись от неё через несколько нескончаемо долгих мгновений и отступая на шаг. — Ты способна свести с ума. Уходи, пожалуйста. Иначе я натворю глупостей, о которых буду жалеть: никуда тебя не отпущу. Хуже того, жалеть будешь ты, а на такое я пойти не могу. Иди уже! Я хочу быть с тобой, но сам, а не моя тень.
— А как же…
— Иди!
Невероятным усилием Гермиона шагнула назад, отвернулась, а потом аппарировала к своему дому. Палочка дрожала в руках, когда девушка снимала запирающее заклинание. Остатки сил ушли на то, чтобы дойти до спальни и рухнуть на кровать, до сих пор ощущая незнакомца рядом.
***
Утром прилетела всё та же сова, принеся записку и белоснежную розу.
«Это был лучший вечер в моей жизни. Я буду счастлив, если ты когда-нибудь согласишься его повторить, надеюсь, мне ещё найдётся что поведать интересного», — гласили ровные строки. Мягко улыбнувшись, Гермиона поставила цветок в наколдованную вазу, и только тогда заметила, что на сей раз птица ждала ответ, недовольно переступая с лапы на лапу.
«В этом мире всё возможно…» — вывела она на обратной стороне записки, удивляясь охватившему её ощущению, близкому к эйфории. Казалось, мир обрёл иные краски, селя в душе несвойственную девушке беззаботность. Хотелось петь, танцевать…
Всё-таки Бард был прав, упрекая её в любопытстве: больше всего Гермионе хотелось узнать, кто скрывается за чарами тени. И отказываться от идеи раскрыть секрет собственными силами она не желала, рано или поздно планируя достичь успеха.
Понимая, что домашняя библиотека скудна и вряд ли поможет в поисках, волшебница быстро собралась и отправилась в Министерство. Внушительное книгохранилище отдела тайн содержало немало информации, собираемой столетиями, а за прошедшие годы работы она неплохо научилась ориентироваться в нём.
К удивлению, зайдя в библиотеку, она обнаружила за ближайшим столом Малфоя. Тот сидел, заняв её любимый столик, и увлечённо читал, закрывшись большим фолиантом. На звук шагов слизеринец поднял лицо от пожелтевших страниц старинной рукописи. Взгляд оказался настолько пристальным, даже тяжелым, что Гермиона споткнулась.
— Доброе утро, — наклонил голову он, привставая и демонстрируя безупречные манеры. — Некоторые вещи никогда не меняются…
— А какие-то, похоже, вполне, — усмехнулась Гермиона. — Доброе.
Боясь, что старый враг может подпортить радужное настроение, она спешно удалилась вглубь, разыскивая необходимый стеллаж с книгами. Вот только к величайшей её досаде, на месте нужного тома зияла дыра. Тихо ругнувшись, девушка взяла несколько других книг и, быстро миновав Малфоя, по-прежнему погруженного в чтение, выскользнула прочь, направляясь к себе в кабинет. В библиотеке, без сомнения, было бы удобнее, однако такое соседство приятным не представлялось.
Поиски заняли несколько часов, и очнулась Гермиона, когда ощутила явственное чувство голода. Неудобство того стоило, ведь она наткнулась на упоминание о редком заклинании тени, чьё действие, как две капли воды, походило на способ, применяемый Бардом для сокрытия своего облика. Книга содержала подробное описание заклинания. Вот только о снятии, как назло, там не было ни слова. Его можно было накладывать лишь на себя, и самому избавиться от чар достаточно было одного взмаха. Вот только Гермиону волновало иное.
Изобретено заклятие было давным-давно, чуть ли не во времена Основателей, однако пользовались им нечасто: гораздо проще применить чары полной невидимости или воспользоваться мантией-невидимкой, пусть даже не столь совершенной, как у Гарри. Тень можно было заметить, но невозможность снять заклинание с другого оставалось неоспоримым преимуществом, и именно оно стало проблемой Гермионы. Не зря Бард упоминал, что всё предусмотрел, в очередной раз подтверждая, что был достойным соперником.
***
Гермиона и дальше не бросала исследований, тем более что шансы испробовать новые варианты предоставлялись раз за разом: пёстрая сова зачастила в её дом, а волшебница теперь нередко коротала вечера в небольшом особняке белого камня, скрытом зеленью сада.
Встречи стали подобны наркотику, и каждый раз, когда приближался конец недели, Гермиона неосознанно ожидала приглашения. Теперь ей казалось, что дом, пребывавший в двух мирах одновременно, был воплощением мечты. Если бы её спросили, где она хотела бы жить, то Гермиона принялась бы описывать его комнаты, жаркий огонь в камине, тёмное дерево стен, вязь перил на крутой лестнице, ведущей на второй этаж. Большую библиотеку в мансарде. Запущенный сад, не потерявший ни капли прелести, маленький пруд, затянутый тёмно-зелёной тиной, в котором устраивали оглушительные концерты лягушки, стремясь перекричать живущего в кустах благоухающей сирени соловья. Массивные дубы, кронами уходящие в небо.
Вот только думать о том, насколько очарование места зависело от его хозяина, Гермиона старалась реже. Он по-прежнему скрывал лицо, и в большинстве моментов старательно сдерживался, признаваясь в чувственных порывах, однако не желая их исполнять под чарами тени, пусть иногда действия Гермионы казались провокационными.