— Витька, может, в дно котелка поглядишь? — подмигивает Петька.
— Ладно тебе! — сердится тот, но потом и сам улыбается.
Тут я тоже решаю провести опыт. Но, чтобы не спугнуть Ванюшку, подготовить его, начинаю издалека.
— Ты вот смеялся, в шутку опыт показывал, — серьезно говорю я, — а знаешь, как на небе созвездие Водолея отыскать?
Ванюшка осторожен, молчит, обдумывая вопрос со всех сторон, стараясь предусмотреть все заложенные в нем мины. Но ведь я не один, и добровольные помощники сейчас же включаются в работу.
— Есть такое созвездие, нам учитель говорил, — подтверждает Мишка, — оно в знаках Зодиака…
— Правильно, — отвечаю я, хотя сам об этом знаю очень мало. — А где оно на небе?
— Большая Медведица — вот она, — показывает Ванюшка, начиная помаленьку клевать на мою удочку.
— Медведицу всякий знает, даже первоклассник. А я говорю — Водолей.
Теперь я начинаю давать объяснения солидно, лекторским тоном, а все кругом молчат, внимательно слушают. Я чувствую, что бдительность Ванюшки притупляется, и подвожу его к опыту.
— Невооруженным глазом это созвездие увидеть почти невозможно, но в особо темные, безлунные ночи из глубокого колодца… — выкладываю я свои небогатые астрономические познания.
— Только из глубокого колодца? — спрашивает Ванюшка, окончательно проглотив мою наживку.
— Можно попробовать через рукав, — подумав, отвечаю я.
Ванюшка колеблется. Но любопытство берет верх. Да тут еще Мишка с Володькой вызываются первыми взглянуть на Водолея. Ванюшка решается.
Не проходит и полминуты, как он через рукав собственной телогрейки смотрит в темное небо. А я в тот же рукав выливаю целый котелок речной воды вместе с остатками малиновой заварки.
— Видал Водолея? — корчась от смеха, спрашивает приятеля Петька.
Смех постепенно затихает. Умолкают разговоры. Мы все разбредаемся по берегу и приносим по охапке сушняка. Когда я снова усаживаюсь около костра, то чувствую, как устало смыкаются мои глаза, И я не могу больше бороться со сном.
Утром мы с Витькой не ушли из полевого стана, как намеревались, и снова целый день простояли на скирдовке соломы. Не ушли мы и на следующее утро. К концу третьего дня в стане появился Василий Никанорович, приехал на подводе с горючим.
Первым делом он подошел к трактористу и поговорил о чем-то с ним. Потом они вместе, словно доктора, со всех сторон выслушали мотор. Перейдя к молотилке, долго и внимательно осматривали и выслушивали ее.
— Дядя Вася! — закричали мы сверху, когда он подошел близко к скирде.
— Э-э, вот вы куда забрались! — с улыбкой закричал он и начал карабкаться на скирду.
— Мы уже третий день работаем, — с удовольствием доложил я нашему тренеру.
— Да вы, я смотрю, совсем молодцы! — похвалил он, и в этих словах я услышал новый оттенок: дядя Вася был доволен нами.
— Мы и на пожаре работали, — сообщил с гордостью Витька.
— Это я знаю, люди говорили…
«Значит, замечают люди», — невольно подумал я.
— Сегодня домой пойдем. Я за вами зайду к вечеру, — сказал Василий Никанорович, спрыгивая со скирды.
20. «АДРЕС ЗНАЕШЬ!..»
Снова мы на мельнице. После трехдневного отсутствия я подходил к ней с тревожно замирающим сердцем. Хотелось скорее увидеть деда Никанора, бабку Аграфену, увидеть знакомые места: лавы, плотину, дом на горе, шумливое мельничное колесо, реку. А еще хотелось увидеть мамино письмо. Я даже представил себе конверт с кругленькими буквами, написанными ее рукой.
И мои ожидания не были напрасными: в моих руках мамино письмо.
Только теперь я совершенно ясно понимаю, что тосковал я вовсе не по мельнице и не по реке. Я понял, что меня уже давно тянет в далекую Москву, домой, к маме. Как же мне скучно без нее! Я читаю и перечитываю мамино письмо, и все в нем мне кажется необыкновенным.
«Дорогой мой, я наскучалась без тебя и жду не дождусь, когда ты вернешься домой. Деньги на дорогу перевела на имя Василия Никаноровича. Большой ему привет и благодарность. Кланяйся его родителям. Хоть я их и не знаю, но думаю о них с неизменным уважением.
Надеюсь скоро обнять и поцеловать моего единственного…»
Через два дня мы с Витькой уезжаем. Василий Никанорович выдает нам деньги на билеты и на дорогу.
— Лошадь бы взял в колхозе да проводил ребятишек, — ворчит бабка Аграфена, занятая около печки приготовлением нам в дорогу своих знаменитых ватрушек.