— Зачем мы здесь? — спросила она.
— Чтобы поговорить без посторонних. — Джеральд повернулся к ней. Черты его лица обострились. — Будем честны, договорились? Ты встречаешься с Денисом Сильвером, чтобы досадить мне, не так ли?
Она глубоко вздохнула.
— О чем ты говоришь?
Голос Джеральда прозвучал рассерженно:
— Тебе прекрасно известно, о чем! Несколько дней назад ты предложила пожениться. Я был достаточно честен, чтобы сказать, что не собираюсь вступать в брак снова. Мне казалось, ты уже набралась жизненного опыта и способна принять правду, но женщины, похоже, всегда не в ладах с реальностью.
От гнева у Фэй вспыхнули щеки.
— Я не предлагала тебе жениться на мне! Я лишь спросила, поженимся ли мы когда-нибудь или ты намерен продолжать наши отношения так же, как в прошедшем году.
Джеральд скривил губы.
— Не играй словами, Фэй! Ты фактически просила меня жениться на тебе, а я дал отрицательный ответ. Вот тогда и выросла между нами стена, и ты вдруг стала смотреть на меня так, будто я тебе ненавистен.
Приняв безразличный вид, Фэй сказала:
— Я тоже не кривила душой, Джеральд. Я по горло сыта одинокой жизнью. Я хочу, чтобы у меня был человек, с которым можно поделиться радостью и печалью, к кому можно возвращаться домой каждый день.
— Только по этой причине ты занималась любовью со мной — чтобы заполучить в мужья?
Она еще сильнее вспыхнула, сжигая Джеральда взглядом.
— Не смей так оскорблять меня! Я считала, что у нас настоящий союз. Мне казалось, я тебе небезразлична.
— Это действительно так! Но мои чувства не имеют никакого отношения к браку. — Джеральд замолк, глядя в пространство. Его лоб изрезали складки. — Послушай, Фэй, я тогда объяснил тебе свои мотивы. И просил не воспринимать мое решение как личное оскорбление, как повод к разрыву.
Она нетерпеливо оборвала Джеральда:
— Но как еще, о господи, могла я воспринять это? Ты хочешь, чтобы я спала с тобой, но твоей любви недостаточно для того, чтобы жениться. Такое отношение оскорбляет меня.
Голос Джеральда стал хриплым.
— Я никогда не хотел причинить тебе боль, Фэй. Только не это. Прошу тебя, верь мне. Дело не в тебе, а во мне самом. Я предпочитаю жить в одиночку, не хочу никого видеть рядом. Больше никого и никогда.
— Разве ты не был счастлив с Джулией?
Фэй ни разу не спрашивала Джеральда о его отношениях с покойной женой. Она сразу же поняла, что касаться этой темы не следует. Стоило только упомянуть имя Джулии, как дверца в душу вдовца захлопывалась.
На этот раз последовало долгое молчание, затем Джеральд быстро пробормотал:
— Прости, но я не могу говорить о ней, особенно с тобой.
Фэй обожгло обидой. Он отталкивает ее, лишает права задавать вопросы, интересоваться его жизнью. Поэтому у нее и нет уверенности в надежности их союза. В его душе есть уголки, к которым он никого, даже ее, не подпускает. Что же Джеральд скрывает от женщины, которую знает почти всю жизнь?
— Что ты имел в виду, когда сказал «особенно с тобой»?
Он потер виски, как если бы у него болела голова.
— О, ради бога, Фэй! Неужели тебе не ясно?
— Я говорила с тобой об Эмери. У меня нет от тебя секретов.
— Эмери жив-здоров. А Джулия умерла. Это было бы несправедливо по отношению к ней.
— Как можно задеть ее, если она мертва? Я жива, Джеральд, и мне нужен человек, которому я дорога настолько, чтобы он хотел жить со мной, а не просто полеживать время от времени в постели.
Глаза Джеральда загорелись. Она почувствовала, как под маской спокойствия его охватывает ярость, и вся напряглась.
В этот момент новые посетители шумно ввалились в салон. Они громко поздоровались, прежде чем устроиться за противоположным столиком и приняться за бутерброды с ветчиной и чай.
Фэй пригубила кофе, отдававший горечью. Джеральд с мрачным видом последовал ее примеру. Продолжать разговор было неразумно, так как вновь пришедшие явно могли слышать их беседу.
Перейдя через дорогу, они вновь очутились у старинного здания школы. Солнце пробивалось сквозь ветки деревьев, только начавших покрываться листвой. Джеральд немногословно подвел итог:
— Значит — все. Не так ли? Как просто. Я не хочу на тебе жениться, а ты меняешь меня на… Как его там зовут?
Ничего подобного Фэй не имела в виду. Она побледнела. Кровь отхлынула от лица с такой быстротой, что стало холодно. Ей казалось, она упадет сейчас в обморок.
— Я этого не говорила!
Джеральд не смотрел на нее. С жестким, каменным выражением лица он вглядывался в мартовское небо.
— Но ситуация такова, разве нет? Ты предъявила ультиматум: брак с тобой или мы расстаемся.
— Ультиматума не было!
— Ну перестань, ради бога! Зачем спорить о смысловых тонкостях? Нам обоим ясно, что ты хотела сказать, верно? Раз я не хочу жениться на тебе, ты не хочешь больше спать со мной.
Они дошли до входа в здание. Джеральд посмотрел на нее свысока, и Фэй ответила ему взглядом, полным горечи и гнева.
— Да, в этом смысл сказанного мною, — согласилась она. — Мне нужен мужчина, который хочет иметь общий со мной дом, а не только постель. Человек, любящий меня настолько сильно, чтобы брать на себя обязательства по отношению ко мне перед лицом всех, кто нам близок и дорог. Совершенно ясно, ты не можешь быть таким человеком. Я верила, что можешь. Извини, если говорю неприятные тебе вещи.
Фэй открыла дверь и вошла, не оглядываясь, в зал. Женщину уже не интересовало, как поведет себя Джеральд в ответ на ее слова.
Добравшись до своего прилавка, она сказал Тому и Милдред:
— Теперь ваш черед пить кофе. Я тут присмотрю.
Милдред взглянула на Фэй настороженно:
— С тобой все в порядке?
— Конечно, — не задумываясь, ответила та.
— Ну, смотри, если ты так считаешь, — заметила далеко не убежденная в искренности ответа Милдред.
Том обнял ее за плечи, и они ушли.
Фэй глядела вслед, завидуя теплу их отношений. Эта любовь была безоблачна. Не припомнишь, чтобы они вообще когда-нибудь ссорились или хотя бы спорили друг с другом. Правда, их любовь была слишком ровной: ни вспышек, ни угасаний, ни взлетов, ни падений; зато они несомненно счастливы. Это прекрасно, подумала Фэй, вспомнив свой брак. А к чему эта безоблачная супружеская жизнь привела?
Отношения с Эмери никогда не вызывали у нее чувства безмерной влюбленности. Да и у мужа не бывало ничего подобного. Семья Стилов просто считала себя счастливой. Брак для них означал покой, стабильность, привычку не отдаваться игре воображения. Но ведь она и не знала ничего другого. На что же ей было жаловаться? Фэй считала, что так живут все супруги — достигают компромисса, спокойно, отвлекаясь от суеты, приемлют то, что дает жизнь. Когда вдруг Эмери влюбился в другую женщину, Фэй была не столько убита горем, сколько озадачена. Она ни разу не упрекнула мужа за то, что он ее оставил: у нее разгорелось воображение. Она и сама не отказалась бы от роли возлюбленной. Появились смутные надежды, которым, впрочем, сознательно не было дано ходу.
Фэй думала, что уже не влюбится, что ее время прошло, что свой шанс она упустила, выйдя замуж за Эмери. Так уж сложилась ее судьба. Ей не приходило в голову, что любовь может застичь женщину не весной, а под осень жизни, и привести не к случайно встреченному человеку, а к тому, кого Фэй знала с давних пор, однако даже в мыслях не допускала, что он заменит для нее весь мир.
Фэй и Джеральд были знакомы всю свою взрослую жизнь. Но долгое время у каждого из них была своя семья. Она вышла замуж за Эмери, Джеральд женился на Джулии, веселой хрупкой красавице, которая оказалась довольно ординарной простушкой. Ее смерть семь лет назад Джеральд остро переживал, пряча свое горе. Потребовалось много времени, прежде чем он смог оправиться.
Стоит сказать, что Фэй почти не встречалась с Джулией, редко видела Джеральда вместе с нею. Семейство Харди лишь изредка принимало гостей, к антиквариату у Джулии не было интереса. Она не увлекалась коллекционированием и ни разу не побывала на работе у мужа, даже на вечерах для сотрудников по случаю Рождества ее не было видно.