И именно поэтому мои страхи распались на части. Он опять навис надо мной и терпеливо ждал, пока я не отдамся этому полностью, пока не решу, что я не причиню ему боль, что не смогу уйти.
То, что сначала зародилось между нами, как росток страха, превратилось в цветущее дерево с крепкими корнями и раскидистыми ветвями. Я не ушла бы от него.
Я не смогла бы.
Моя мама имела в виду именно это, когда говорила, что нельзя бросать начатое. Не работа была важной частью моей жизни, и не та жизнь, что я себе придумала. Важной частью моей жизни было вот это. Эзра.
И всё то, что возникло между нами, и чему я пока была не готова дать какое–либо определение.
И это было удивительно, учитывая, какими разными и какими непохожими мы были. Он был успешным, уверенным в себе и, может быть, немного печальным. Я была запутавшейся в себе и скучной. А ещё незащищённой. У него было трудное прошлое, и разные женщины на каждом его этапе. У меня не было серьёзных отношений со времен колледжа, и единственное место, где я могла кого-нибудь встретить, были велотренажёры. Он знал, что я понравилась ему сразу же, как он увидел меня, а мне пришлось потратить столько времени, чтобы осознать, что я не хочу отпускать его.
Я хотела удержать его до конца моих дней и верить в то, что он сделает со мной то же самое
Именно это я и собиралась сделать. По крайней мере, сегодня ночью. Я прильнула к нему, в то время как наши тела изучали друг друга. Мы целовались, касались друг друга и искали способы потеряться в этих ощущениях. На полу в ресторане, прямо под моей фреской мы узнали новые увлекательные способы движения в такт друг другу. И когда, в конце концов, мы, удовлетворённые, рухнули рядом, наслаждаясь каждым мгновением, я знала, что полностью потеряла себя в этом человеке.
И это меня совсем не пугало.
ГЛАВА 23
Я закрыла очередное письмо Генри и сдержалась, чтобы не закричать в свой компьютер. Мне было очень важно удерживать в себе весь свой гнев и ярость. Каждый знает, что лучший способ справляться со сложными ситуациями, это держать в себе свои гневные чувства.
Хотя, судя по всему, мне надо было ещё попрактиковаться в этом, потому что Эмили тут же подняла голову и сделала странное выражение лица.
— Всё в порядке, подружка?
Собрав разрозненные листы бумаги с грациозностью гиппопотама, я глянула на нее. — Тебе повезло, что ты не назвала меня каким-нибудь мерзким именем. Типа "куколки" или "горяченькой штучки". Я бы могла рефлекторно ударить тебя между ног.
Она сморщила губы, словно рыбка.
— Ты бы точно могла.
А затем добавила серьёзным тоном, поморщив нос:
— Что опять нужно крошке Такеру?
Я закатила глаза.
— Чтобы я осталась после работы. Потому что, хотя "Блэк Соул" и отвергли все мои интересные идеи и теперь совершенно точно станут скучнейшим лэйблом на планете, Генри хочет обсудить мою графику. Опять. И он хочет, чтобы я осталась после работы.
— Разве вчера ты занималась не тем же самым?
Я кивнула.
— И каждый день на протяжении всей недели. У него серьёзные проблемы с желанием всё контролировать. А ещё гигантские проблемы с желанием всех трогать.
Её брови подпрыгнули почти до линии роста волос.
— Он всё также ведёт себя неподобающим образом?
Моя голова откинулась назад, и я уставилась в потолок.
— Он ужасен. Я его ненавижу.
— Молли, что ты собираешься делать?
Её шёпот звучал озабоченно. Она хотела, чтобы я опять сходила в отдел кадров. Но я была там уже дважды, и оба раза Дорис отмахивалась от меня. Поэтому вряд ли третий раз что-то бы изменил. Вряд ли трёхтысячный раз что-то бы изменил.
Дорис спасала свое место и, соответственно, Генри. Поскольку он не переходил напрямую к сексуальным домогательствам, она не принимала во внимание все остальные мелочи.
Только вот они не казались мне мелочами. Они не были незначительными, их было нелегко забыть и они казались мне ужасными.
Я ненавидела быть объектом внимания Генри. Мне было омерзительно то, как он невзначай налетал на меня, прижимаясь ко мне своим телом дольше, чем это было уместно. Я ненавидела то, что его глаза были всё время на моей груди, они пялились на неё, разговаривали с ней, следовали за ней повсюду. Мне хотелось закричать каждый раз, когда он произносил неуместную шутку или называл меня мерзкими кличками.
Он переходил всякие границы и вёл себя так, как будто бы его не касались возможные последствия. Может быть, Дорис и не собиралась ничего с этим делать, но я так же не собиралась всё это терпеть.
Хорошо, мне понадобилось много времени, чтобы найти в себе смелость и на самом деле начать противостоять ему, но это в итоге случилось. Смотри сюда, мир.
Я винила во всём Эзру. С тех пор как случился наш разговор и наша интимная ночь в "Бьянке" около недели назад, я никак не могла избавиться от чувства, что мне наконец-то стало комфортно в моей взрослой жизни, в моём теле. Мне вдруг стали казаться правильными моя квартира, машина и мой парень, поэтому я почти что смогла оценить, какой не правильной была моя работа.
Хорошо, работа была важной частью взрослой жизни. Но это также было то, что я с лёгкостью бы отпустила. Мне не обязательно было определяться во всём. Я немного заглушила мамин голос и надежды, которые она на меня возлагала. Ей надо было, чтобы я всё время была успешной — ценой моего счастья.
Она желала мне только хорошего, но это не значит, что это было правильно. Эзра помог мне увидеть это. Может быть, я не могла до конца поверить в это. Во мне всё ещё оставались сомнения, вызванные долгими годами моих попыток преуспевать, угождать и примирять. Понадобилось бы ещё много работы, чтобы уложить в своей голове более здоровые мысли касательно того, кем я хочу быть, и что хочу делать со своей жизнью. Я решила позаимствовать у Эзры его уверенность и свободу, пока они не будут ощущаться как мои собственные.
Он рассказал, что научился этому у своего отца и его с ним отношений. Его отец был очень успешен в бизнесе, но одинок по жизни. Он даже не знал, что мама Эзры забеременела. Папа Эзры, Иммануэль, познакомился с ней через общих знакомых и просто хорошо провёл время. И только через много лет, когда его друзья рассказали ему её секрет, Иммануэль начал утомительный и тщетный поиск Эзры. И когда он нашёл его, было уже слишком поздно, чтобы спасти его от самого сложного испытания, которое только может случиться с ребёнком.
Он привёл Эзру в свой дом, дал ему работу, отправил в колледж и познакомил с маленькой сестрой, которую он должен был вскоре полюбить. А потом он умер, оставив Эзре практически всё. Потому что, хоть он и казался бессердечным, он был по-настоящему умелым бизнесменом.
И Эзра очевидно унаследовал это.