– То есть у твоей мамы никто не родился? – спросила Харлоу.
– Нет.
– Просто я подумала: обычно детей отправляют к бабушкам-дедушкам как раз в таких случаях. Классика жанра.
У мамы никто не родился; у нее случился нервный срыв, но я не собиралась откровенничать с Харлоу. Вся прелесть и полезность этой истории в ее способности отвлекать людей. Поэтому я произнесла:
– Я еще не рассказала тебе самое стремное.
Харлоу смачно хлопнула в ладоши. Выпивка, как и арест, делала ее умиротворительно покладистой.
К нашему столику подошел человек в майке “Селтикс”, но Харлоу отмахнулась от него, всем своим видом давая понять, что ей все это мешает даже больше, чем мне.
– Мы как раз дошли до самого стремного, – объяснила она.
Несколько минут он отирался рядом в надежде послушать стремные вещи, но эта часть была не для первого встречного, и я дождалась, когда он выйдет.
– В голубом домике я попросилась в туалет, – сказала я, понизив голос и наклонившись так близко к Харлоу, что чувствовала ее хмельное дыхание. – Мужик в халате указал вторую дверь направо, но мне же было пять лет, и я ошиблась – открыла дверь в спальню. И там на кровати увидела женщину. Она лежала на животе, а руки и ноги у нее были связаны колготками. Так связывают индюшек, когда суют в духовку. И ей что-то засунули в рот. Наверное, мужские носки. Когда я открыла дверь, она повернула голову и посмотрела на меня. Я не знала, что делать. И меня пронзило это яркое сознание, что происходит нечто очень, очень нехорошее. И тут…
Кто-то вошел, и в “Парагон” влетел короткий порыв холодного ветра. Дверь закрылась.
– Она мне подмигнула.
Позади Харлоу встал человек и положил ей руку на шею. Черная вязаная шапка с канадским кленовым листом. Острый нос немного кривится влево. Похож на серфингиста, но пожиже. Довольно красив, и, кажется, последний раз я видела его в столовой, под сахарным обстрелом Харлоу.
– Роуз, это Редж. О котором я тебе рассказывала с такой любовью.
Редж не узнал меня.
– Ты вроде сказала, у тебя работа.
– Ты вроде шел в библиотеку.
– Вроде какие-то проблемы со спектаклем. Всеобщий аврал.
– Вроде у тебя страшный тест, нужно готовиться. Все твое будущее висит на волоске.
Редж схватил стул от соседнего столика и отхлебнул пива у Харлоу.
– Потом поблагодаришь, – сказал он.
– Я бы не обольщалась, – ласково проговорила Харлоу и вдруг добавила: – Любимый супергерой Розмари – Тарзан.
– Нет, – тут же отреагировал Редж. – У Тарзана нет суперсилы. Он не супергерой.
– Вот и я ей говорю!
Так и было. Любимого супергероя у меня не имелось, пока Харлоу не спросила. И я назвала Тарзана по наитию, как отвечала и на другие ее вопросы – вольно играя вольными ассоциациями. Но чем больше она критиковала мой выбор, тем сильнее я за него держалась. Со мной всегда так происходит в пылу противостояния. Спросите отца.
И когда она снова подняла эту тему, я подумала: какая трусость – притворяться, что поверила, между тем как реально врешь и ждешь, когда придет подкрепление.
Однако быть в меньшинстве не значит дать себя убедить, по крайней мере в нашей семье.
– Это с какой стороны посмотреть, – сказала я. – Силы, которые обычны для одного мира, в другом будут суперсилами. Супермена вспомните.
Но Редж не вспомнил Супермена.
– Я остановился на Бэтмене. Дальше никак.
Под сексапильной шапкой таился мозг моллюска, и я порадовалась, что не я сплю с этим типом.
На самом деле Берроуза я не читала; такую книгу родители бы в доме держать не стали. Я столько же думала о Тарзане, сколько о воде в кране. Редж принялся разглагольствовать о расистской природе этих книжек, а я даже не знала, сами ли книжки расистские, в чем Тарзан виноват быть не мог, или Тарзан расист, и это уже было некстати. Тем не менее я рассудила, что признание незнания мне спор не выиграет. Оставалось одно: внезапное “господи, как поздно уже” и бегство.
Я шла домой по темной сетке центральных улиц. Длинный поезд прогрохотал справа от меня под звонки и вспышки света на переездах. Холодный ветер трепал листву и кучку вяло ссорившихся мужиков около пиццерии “Вудстокс”. Я перешла на другую сторону улицы. Один из них крикнул, соблазняя присоединиться, но очень несоблазнительно.
Тодд еще не спал, он тоже не читал Берроуза, но знал мангу на ту же тему – “Таа-тян, новый владыка джунглей” – и фанател от нее. У Таа-тя-на есть суперсилы. Совершенно точно. Тодд попытался описать мне комикс (похоже, гремучая смесь кулинарии и порнографии) и предложил в следующий визит домой взять для меня несколько выпусков, но я не поняла, должна ли я уметь читать по-японски.