И снова прервался их путь на родину. И снова начали они фронтовую, солдатскую жизнь на чужой земле, под чужим небом, в чужих горах.
Около года сражались друзья в одном из многочисленных уже в те дни партизанских отрядов. Василь Копыто, забойщик по профессии, хорошо знавший подрывное дело, прослыл в своём отряде лучшим минёром. Никто не умел так ловко, как он, заложить фугас на железнодорожном полотне или, пробравшись под носом у часовых к реке, взорвать мост в горах. Босняки звали его на свой лад — Базилем. Русский гигант пользовался всеобщей любовью, и девушки-партизанки заглядывались на него.
Второй из беглецов, Семён Агафонов, бывший монтёр рязанской электростанции, организовал передвижную механическую мастерскую для ремонта трофейного оружия. Когда отряду приходилось отступать и партизанский район передвигался, эту мастерскую, все её машины в разобранном виде, весь её инвентарь, запасные части, инструмент и материалы партизаны увозили с собой, навьючив на осликов, а иногда уносили и на собственных плечах.
Константин Горелкин, служивший до войны в Советской Армии на срочной службе, стал заместителем командира партизанского полка по строевой части. В дни затишья он учил македонских горных пастухов и сербских пахарей современному военному делу, сложному искусству войны.
Московский учитель Ткаченко на горных привалах, в промежутки между боями, читал офицерам лекции о марксизме-ленинизме, по истории ВКП(б). Измотанные непрерывными переходами и войной, люди отдавали этим лекциям короткие и дорогие минуты отдыха. В слушателях недостатка не было.
С войниками партизанской армии четверо русских совершали трудный и славный путь, с каждым новым боем заслуживая у своих друзей всё большее и большее уважение. В одной из яростных схваток армии с врагом, пытавшимся её окружить, погиб Семён Агафонов.
В дни сражений он оставлял свою мастерскую и становился пулемётчиком. В этом бою он вместе со своим, вторым номером, сербом Блажо Поповичем, по приказу Горелкина, укрепился на перевале и должен был прикрывать выход отряда из кольца в долину. Он хорошо выполнил эту задачу и успел бы вместе с товарищем уйти. Но, отступая, партизаны уносили с собой раненых. Это задерживало выход колонны. Агафонов огнём пулемёта прижимал врага к земле и не давал четникам прорваться через перевал. Он стрелял до тех пор, пока неприятельские лазутчики, зайдя сзади, не навалились на него и его боевого друга. Тогда гранатой он взорвал себя, своего товарища, пулемёт и насевших на них врагов.
Партизаны снизу, уже из долины, видели, что произошло на скале. Поражённые, они, хотя и была их всего-навсего небольшая горстка, пошли в контратаку и отбили тела героев. Рязанский парень был торжественно похоронен рядом с сербом из Воеводины на вершине серой боснийской скалы.
По решению, принятому на сходах, каждый крестьянин из окрестных селений принёс на их могилу по камню такого размера, какой только мог унести. Над партизанской могилой на скале вырос большой каменный холм. В боснянских сёлах чужое имя «Семён» было записано во многие семейные поминальники.
Но как ни полна была напряжённой борьбой жизнь троих оставшихся в живых русских солдат, их всё время не покидала мысль пробиться к своим и вернуться в Советскую Армию, от которой отделяли их тогда четыре страны и больше двух тысяч километров. Правда, расстояние это в те дни начало сокращаться. Советская Армия перешла в наступление и двигалась им навстречу.
В декабре, испросив разрешение партизанского штаба, трое русских двинулись в длинный путь. Расставаясь С Югославией, они дали друг другу торжественное слово итти только вперёд, не ввязываться в борьбу других народов, не обращать ни на что внимания. Советская Армия наступала, и каждый из них втайне опасался, что она закончит борьбу без их участия.
Без особых приключений они миновали северо-западную часть Югославии, пересекли Австрию, прошли краешек Венгрии и тут, недалеко от чехословацкой границы; переходя ночью вброд речку, наткнулись на мадьярский патруль. В завязавшейся перестрелке Василь Копыто был ранен в ногу. Горелкин унёс его на плечах в лес. Около месяца они жили в этом лесу, питаясь ягодами, рыбой, которую ловили в ручье, фруктами, что по ночам собирали на деревьях, обрамлявших дороги, да недозревшими кукурузными початками, заменявшими им хлеб.