Отобранным оружием Людмила сейчас же вооружила девушек из комитета, поставила караулы к замку, к складам, к воротам. Катя Кукленко занялась хозяйством. Послала людей учитывать зерно, мясо и другие запасы поместья. Отрядила бригаду на замковую кухню готовить роскошный обед, разместила девушек в комнатах.
Потом они подумали и о безопасности. Девчата побойчее были вооружены трофейными автоматами, винтовками и охотничьими ружьями из коллекции Рихтенау. Те, кому нехватило, получили старинные кремнёвые пищали, алебарды, вилы и топоры. Четверо самых толковых и храбрых были высланы на Штейнауское шоссе. В случае, если они увидели бы приближение карателей, они должны были зажечь захваченный с собой бачок с бензином. Девушки приготовились к борьбе, даже к осаде. Канонада, доносившаяся с востока всё громче и громче, бодрила их, поддерживала в них уверенность, что они смогут продержаться до подхода Советской Армии.
Бачку с бензином так и не суждено было загореться. Ранним утром опрометью прибежали девчата, посланные на дороги. Они неслись во весь дух по двору, выкрикивая одно только слово:
— Свои, свои, свои!
На все вопросы, задаваемые им, они повторяли:
— Свои, там на шоссе танки. На шапках звёзды… В шубах, в валенках… Ну, свои, настоящие!
И тогда все женщины, сколько их было в замке, ринулись к автостраде. Даже тётя Паша, не поднимавшаяся уже несколько недель с перетёртой соломы своих нар, поплелась за толпой. Её подхватили на руки и понесли через парк, через заснеженные поля к шоссе, по которому тянулась, изгибаясь на холмах, бесконечная стальная змея прорвавшихся танков…
Вот, пожалуй, и вся история, которую узнали мы от участниц этих событий, сидя в холодном и мрачном, облицованном чёрным дубом кабинете владельца замка «Зофиенбург». В старинном камине красно и жарко тлел уголь. Пурга неистовствовала за окном, выла в трубе, сухим снегом скреблась в стрельчатые окна, в которых из цветных стёклышек, оправленных в свинец, были выложены сцены средневековых охот. Трепетало в камине синеватое пламя, танцевавшее над угольями. В комнату выдувало пахнущий серой дым. В соседних залах, тонувших во мраке, потрескивал старый паркет. Мерно и медленно отстукивал маятник старинных часов, изредка хриплым, надсаженным голосом вещавших течение времени.
Всё это было чужое, из незнакомого нам, страшного мира. Но в эту комнату, уставленную мебелью минувших веков, по-хозяйски, не обращая никакого внимания на необычайность обстановки, входили озабоченные женщины и деловито докладывали худенькой девушке с огромными чёрными, глубоко запавшими глазами самые обыкновенные хозяйственные вещи: поросята хотят есть, из каких запасов варить им мешанину? Нужно просушить зерно, которое сами же подмочили недели две тому назад, а то сгорит, если его не перелопатить. Следует почаще менять девчат на постах, потому что к вечеру мороз крепчает. Доложили и о том, что в подвалах замка найдена уйма постельного белья, которое может пригодиться для госпиталей.
Потом вошёл сутулый старый немец с длинной кривой трубкой и, комкая в узловатых, с раздутыми суставами пальцах выгоревшую зелёную шляпу, предложил девушке пустить движок и дать электричество и воду, чтобы не полопались трубы батарей. Это и был дядя Карл. По немецкой своей привычке, он стоял перед Катей навытяжку и говорил с ней так, как будто она была владелицей замка. Пожилая, болезненного вида женщина принесла в подоле и высыпала на стол груду ложек и другого столового серебра: пригодится для какой-нибудь военной столовой..
Маленькая проворная девушка, с головой, увенчанной чёрными косами, с огромными усталыми и прекрасными глазами, отдавала короткие и такие деловые и властные распоряжения, как будто она давно управляла хозяйством этого огромного замка, а не была всего несколько часов тому назад одной из невольниц с номером, выжженным ляписом на правой руке.
В углу сидела её подруга. При свете картонной плошки, бросавшей живые отсветы на её золотые кудри, она деловито записывала в реестр драгоценности, найденные в замке. Равнодушно считала камни и, сосчитав, небрежно отбрасывала в сторону кулоны, серьги, кольца, колье, медальоны, валявшиеся тут же перед ней беспорядочной грудой. Она готовила к сдаче Советской Армии эти ценности, найденные женщинами в тайниках фрау Рихтенау.
А рядом во дворе гремели цепями, рычали и выли в железных конурах голодные псы, специально натасканные для охоты за людьми. В просторной спальне, у огромной кровати под резным балдахином с гербами, среди разбросанных по полу банкнот и пёстрых листов ценных бумаг, зажимая в одной руке браунинг, а в другой ком марок, лежал труп Клары Рихтенау, до которого никому не было дела. На позеленевшем лице так и застыло выражение ужаса и бессильной ярости.