— За уколы спасибо, — сухо бросаю я и снова возвращаю свой взгляд на стену, игнорируя остальные слова врача.
Мне плевать, искренне плевать на то, что все они говорят. Я не больная. Не хочу притворяться той, кем не являюсь, не хочу играть, хочу просто жить. Жить так, как и жила раньше. Мне не нужно притворяться, чтобы быть счастливой, так почему я должна делать это в угоду другим?
Мистер Томпсон тяжело вздыхает и поднимается со стула, направляясь к выходу. Когда он уже открыл дверь и сделал один шаг прочь из моей палаты, остановился и сказал напоследок:
— Признайте и примите болезнь, хотя бы ради мистера Нильсена. Он действительно Вас любит, но Вы не сможете быть вместе, если Вы, Агата, не признаете проблему, — и доктор вышел из помещения, громко хлопнув дверью, оставляя меня в тяжёлом одиночестве обдумывать каждое сказанное слово.
«Алекс мой…»
***
Медсестра принесла очередные лекарства, которые я обязана принять. А мне так не хочется травить организм тем, что мне не нужно, но разве у меня есть выбор? Конечно же нет. Меня загнали в угол без права выбраться. Я словно несчастный зверёк, которого вот-вот убьют, а он ничего сделать не может.
Проглотив бесчисленное количество таблеток, я устало откидываюсь на подушку и прикрываю глаза, стараясь прислушаться к внутренним ощущениям.
Запястья болят. Конечно, мои вены буквально сшивали заново, ведь порезы были довольно глубокие. Да ещё и швы зудят, доставляя сумасшедший дискомфорт. Вот о чём я жалею, так это о способе, который выбрала для того, чтобы распрощаться с жизнью. Это оказалось больно и недейственно, а теперь ещё и шрамы останутся на всю оставшуюся жизнь.
«Идиотка! Могла и что получше придумать».
Голова впервые за несколько дней не болит. Словно с неё сняли тяжёлый груз, который давил, принося ноющую боль. Тело расслабленно, а это значит, что таблетки действуют. Вот только есть одна проблема: скоро приедет Александр, а от этих лекарств я совсем не своя. Не могу сконцентрироваться на конкретных вещах, жутко рассеянная, вялая, да ещё и слабо могу говорить в этом состоянии.
Лёгкая паника начинает завладевать мной, но действия таблеток не позволяют полностью окунуться в тревожность и негодование. Поэтому я просто отпускаю все тревоги и проваливаюсь в беспокойный сон.
***
— Агата, иди за нами, — раздаётся радостный голос Эллиа.
Смотрю на друга и не могу нарадоваться. Он такой счастливый, его тёплая улыбка освещает всё вокруг, будто он и есть солнце, будто именно он согревает меня. Его большая ладонь протянута ко мне, и так хочется взять его за руку и идти туда, куда он зовёт. Но что-то меня останавливает…
Тело словно не слушается меня. Снова. Хочу сделать шаг, но ничего не выходит. Недовольно хмурюсь и вижу, как улыбка Эллиа сползает с лица, а брови сдвигаются к переносице, создавая небольшие морщинки. Его глаза начинают сверкать гневом, а мне становится страшно, по-настоящему страшно.
— Я сказал идти за нами! — грубо, сквозь зубы проговорил друг, а меня бросило в дрожь.
Судорожно качаю головой из стороны в сторону и чувствую, как в уголках глаз скапливаются первые слезинки. Вижу, как его ладонь сжимается в кулак, а весь внешний вид мужчины меняется: его руки вытягиваются вдоль тела, доставая до самого пола; голова с хрустом наклоняется в сторону, буквально укладываясь на плечо; на лице появляется хищный оскал, а вместо зубов чёрное месиво, которое вязкой жидкостью стекает изо рта.
Чувствую, как дыхание перехватило, но я всё ещё не могу пошевелиться. Мне безумно страшно от внешнего вида некогда близкого друга. Он делает шаг ближе ко мне, раздаётся омерзительный хруст костей и запах разлагающейся плоти. К горлу подступает тошнотворный ком, который я не могу проглотить. Я не могу сделать абсолютно ничего, поэтому просто смотрю, как Эллиа медленно двигается ко мне.
— Из-за тебя мы мертвы, кх-х, — хрипит мужчина и наклоняет голову в другую сторону так, что я вижу глубокий разрез на его шее, из которого льётся тёмно-зелёная зловонная жидкость.
«Это всё нереально! Это просто кошмар, Агата, это просто сон», — мысленно успокаиваю себя, всё так же оставаясь параллизованной.
— Это твоя реальность, Агата Харрис! — кричит Эллиа и тянет свою длинную руку к моей шее.
Когда я чувствую, как его пальцы дотрагиваются до моей кожи, слышу до боли в груди знакомый голос:
— Мы справимся, каттен!
И я резко открываю глаза.
***
Вокруг тишина, нет отвратительного запаха, нет Эллиа рядом, только пустая палата и моё учащенное дыхание. Устало потираю лицо и пытаюсь встать, но тело ватное.
«Лекарство ещё действует».
Я не понимаю, сколько я проспала и спала ли вовсе. Или то, что я видела, — это снова проделки моего биполярного расстройства?
«Агата, неужели ты веришь, что ты больна?» — мысленно спрашиваю себя, но снова не узнаю свой внутренний голос. Он будто чужой, будто не принадлежит мне, он такой незнакомый, странный, далёкий. Но никак не получается отпечатать его в памяти.
Дверь в палату опять открывается, только на пороге стоит медсестра, на лице которой не отображается ничего, словно она восковая фигура, а не человек. Женщина кинула пристальный взгляд на меня и строго сказала:
— К тебе пришли, поднимайся.
Только качаю головой и стараюсь как можно быстрее подняться, но выходит ужасно. Складывается ощущение, будто я в замедленной съёмке и не могу нажать на кнопку ускорения.
Медленно обуваю тапочки и пытаюсь окончательно встать с постели, но руки и ноги дрожат. Женщина, что всё это время молча стояла и смотрела куда-то в сторону, не выдержала, быстро подошла и немного грубо схватила меня под руку, помогая мне встать на ноги. Шумно вздохнув, она повела меня к выходу, не проронив ни слова.
Оказавшись в коридоре, я впервые попыталась рассмотреть окружающую обстановку. Но как бы не пыталась зацепиться взглядом хоть за что-то, ничего не выходило. Будто кто-то специально отводил мои глаза в другую сторону и, как только я смотрела на другую деталь, повторяли действия снова. А потом ещё раз и ещё, пока я не сдалась и не опустила свой взор в ноги.
«Тапочки намного интереснее окружающего мира».
Медсестра вела меня по коридору, крепко удерживая руку. Я не знала сколько мы прошли, но как только услышала скрип двери, я подняла свой взгляд и увидела того, от кого сердце готово трепетать — Александра.
Он сидел на диване и нервно теребил мобильный телефон. Пока он меня не заметил, я решила рассмотреть его получше, но глаза снова метались из стороны в сторону, не останавливаясь ни на чём. Одно я успела заметить — его большие синяки под глазами.
«Это я виновата».
Женщина подвела меня к дивану и что-то сказала Алексу, но я не в силах была разобрать ни слова. Казалось, будто нахожусь в каком-то вакууме, который мешает мне слышать. Да и взгляд продолжал метаться по разным сторонам, не запоминая ни одной детали. А мне так хотелось увидеть любимого…
— Агата? — услышала обеспокоенный голос Александра, и он сказал что-то ещё, но разобрать слова попросту не удавалось.
Я повернулась к нему, увидела родные голубые глаза, которые продолжали излучать любовь, и снова мой взгляд метнулся в другую сторону.
«Боже, да почему я не могу управлять своим телом?»
Меня раздражало моё бессилие, но это только внутри, внешне же я была спокойна, даже слишком. Выпитые лекарства просто мешали мне насладиться долгожданной встречей с Александром, а я ведь так мечтала о ней…
Чувствую, как тёплые, крепкие и такие родные руки взяли меня за плечи и аккуратно посадили на диван. Я словно безвольная кукла, хотя таковой и являлась, села на место и сложила руки на колени, продолжая смотреть вокруг.