Глава 8
Делай, что должен
Рассвело. Тьма еще не отступила, но и день пока не заявил свои права. Время самого глубокого сна. Время, когда тяжелобольные смыкают веки и умирают, думая, что их клонит в сон.
Маузер топал впереди, его спина то исчезала в сером тумане, то появлялась. Игарт ступал за ним шаг в шаг. Шепот в голове усилился, и тревога нарастала, будто сама Зона уговаривала его вернуться. Маузера ждут в Большом мире, дом Игарта здесь. Ему не хочется идти, но он понимает, что нет выбора.
Маузер остановился, когда впереди обозначилось смутное световое пятно. Туман рассеивал лучи прожекторов, и казалось, что золотятся сами капли, как мириады светляков. Звуки, долетавшие из лагеря военных, были расплывчатыми и гулкими, как перед грозой.
Донесся громогласный хохот, что-то щелкнуло. Вроде бы, зарычал мотор. Вопреки ожиданиям, военные не легли спать вповалку, а по-прежнему несли вахту. Игарт подумал, что очень не хватало маскхалата. В таком несложно проползти под самым носом врага, главное, на противопехотной мине не подорваться. Маузер предупреждал, что они тут есть, предположительно между первым и вторым поясом отчуждения.
Маузер взял левее, подальше от лагеря военных и прожекторов. Туман пока держался, но все равно двигались медленно и осторожно, от укрытия к укрытию. Игарт понимал: самое плохое, что с ними случится – они умрут и заново воскреснут, но все равно вздрагивал от каждого шороха и втягивал голову в плечи. Автоматы решили не выбрасывать, во-первых, чтобы использовать как дубинки, во-вторых, они дают иллюзию защищенности.
Замерли возле малинника. Совсем рядом кто-то бормотал, монотонно, будто радио. Говорившего не было видно в тумане. Вроде, он правее, то есть, его почти обошли. Маузер поманил за собой, Игарт уже ногу поднял, чтобы сделать шаг, но услышал едва различимый рокот и остался на месте. Маузер тоже не рискнул идти.
Рокот нарастал. «Похоже, вертушка, – подумал Игарт. – Надо же, в такую рань. И чего им неймется?»
Еще вчера пояс тумана заканчивался возле лагерей военных, сегодня или он продвинулся дальше, а значит, Зона понемногу отвоевывает территории у реального мира, или просто такое туманное утро. Как-никак осень на носу.
Вертолет приближался и стрекотал где-то неподалеку, ветер, поднятый лопастями, шевелил волосы на макушке. Сердце частило от адреналина. В двадцати-тридцати метрах кишели враги – топали, шуршали, вскрикивали.
– Что бы это значило? – проворчал Маузер. – Что-то мне подсказывает, у них не просто пересменка.
Из тумана выплыл силуэт, вразвалочку приближающийся к малиннику. Маузер присел, схватился за бесполезный автомат. Игарт поборол тревогу и тоже сел.
Военный остановился и, насвистывая под нос, зажурчал струей. Н-да. Значит, из Зоны уже выбрались – там военные боятся расхаживать. Маузер махнул рукой и на четвереньках двинулся вдоль малинника.
Халатный военный все журчал и журчал. Потом чуть слышно ойкнул, донесся шорох, и появилась спина Маузера. Волоча пленного, он двигался рывками. Наконец сгрузил тушу на землю. Игарт склонился над пленным: полноватый мужчина средних лет с крупным пористым носом заправского выпивохи, руки были скованы его же наручниками, в глаза бросилось обручальное кольцо на пальце и три лейтенантские звезды на погонах. Маузер обыскал военного, вытащил из кобуры ПМ, забрал пистолет странного вида, потряс им и заключил:
– Это парализатор. Значит, Фрайб уже договорился с правительством, и теперь нас ищут все.
– Что нам теперь с ним делать? – спросил Игарт.
– Посмотрим. Надо разведать обстановку, – объяснил Маузер. – А не переться наугад. Давай чуток его оттащим, чтоб не расшумелся, и допросим.
Игарт схватил вояку за ноги и поволок к ближайшему более-менее подходящему укрытию, Маузер тащил его за подмышки. Положили его в небольшом углублении, похожем на замшелую воронку времен Великой Отечественной. Маузер пошлепал пленного по щекам, тот замычал. Игарт повернул голову в сторону лагеря, но там шумели, и его стонов слышать не могли.
Когда веки пленника затрепетали, Маузер прижал палец к губам и прицелился ему в голову из его же пистолета Макарова. Вояка проморгался, вытаращился на Маузера, раскрыл рот, готовый заорать, но, увидев пистолет, тотчас его захлопнул.