Вениамин и Фрайб были на собрании самыми молодыми. Ощущение, что его воспринимают как мальчишку, придавило Сакарчука, и у него пропал голос. Он ощущал себя вошью посреди роскошного зала с лепниной на потолке и пустующими балконами. Гигантская хрустальная люстра, похожая на ядовитую медузу, грозила обрушиться на голову, сотни глаз впились иголками.
Большую часть времени собравшихся убеждал Фрайб – что-де Зона очень полезна, что есть путь к бессмертию: вот, посмотрите, мое мертвое тело, а вот я, живой и невредимый. Мол, и вы так сможете, только мне надо время, чтобы восстановить наработки.
Его голос грохотал и наполнял просторный зал.
Хотите создавать миры на заказ? Собственный рай? Пожалуйста! Гурии? Получите, распишитесь. Хотите корректировать поведение жителей вашего мира? Не вопрос, это успешно практикуется.
Речь его слушали со скепсисом во взглядах, но когда внесли труп Фрайба, вопросы посыпались градом. Лев расцвел и выгнул грудь колесом, а Сакарчук почувствовал, что его отодвигают на задний план уже сейчас, и надо срочно брать ситуацию в свои руки.
Решили отложить ядерный удар по Зоне, изолировать ее от остального мира и исследовать. Фрайб подписал договор о неразглашении, ему пообещали выделить необходимые средства для разработок, освободить Котова и экспроприировать «Парадиз» у позорно бежавшего Артюхова.
Как Фрайб ни убеждал, что охрана ему не нужна, потому что он бессмертный, ему выделили двух соглядатаев из подполковников, чем он остался недоволен.
Причину этого решения Сакарчук понимал: если можно корректировать поведение простых людей, оцифровывая их должным образом, почему не проделать то же самое и с самим заказчиком? Где гарантии, что личность оцифровываемого не подвергнется коррекции?
Скорее всего, и Фрайб, и правительство будут вести двойную игру: Фрайб постарается затянуть разработку и найти способ подстраховаться, правительство – ликвидировать его, как только он перестанет быть нужным. На этом следует сыграть – что-де мы в одной лодке, я помогаю тебе, а ты – мне. Правда, Фрайб ему все равно не поверит, натура у программиста такая.
Фрайб вышел последним и закрыл за собой тяжелую дубовую дверь в актовый зал. Казалось, что он вобрал волнение людей и переработал в энергию – он буквально светился довольством. Похлопал Сакарчука по плечу – тот скривился, он не переносил тактильные контакты с неприятными людьми.
– Ты молодец, все сделал правильно, очень облегчил жизнь и себе, и мне.
Его оттеснил Александр Зеленков – лысый, как шар для боулинга, краснощекий генерал. С блеском в глазах посмотрел на Вениамина, пожал его руку:
– Сын, я тобой горжусь! Это поступок, на который далеко не каждый способен.
Вениамин кисло улыбнулся и кивнул. Папаня продолжил:
– Ты неважно выглядишь, тебе необходим отдых. Поехали со мной в ресторан, пропустим по рюмочке.
Появилось желание закатить глаза, но Сакарчук сдержался и покосился на Фрайба, демонстративно уставившегося в окно. Да, Вениамин чертовски устал, но он понимал: надо потерпеть, чтобы потом получить в разы больше. В мыслях пронесся вожделенный «мазерати», проехал «хаммер». Он купит любую женщину, и она будет с готовностью выполнять его капризы. Воображение нарисовало Агату – известную модель с кукольным личиком и светлыми ресницами, вздрагивающими, как крылья бабочки.
Фрайбу, чтобы он никуда не делся, выделили комнату на первом этаже, пообещали квартиру, где он пожелает, и уверили, что спецслужбы будут вести себя корректно. Ему, наверное, тоже хочется отоспаться.
– Поехали. – Вениамин кивнул отцу и последовал за ним к выходу, принимая поздравления от проходящих мимо генералов. Правда, он так и не понял, с чем его поздравляли.
Гоняя кусок бифштекса вилкой по тарелке, он слушал отца. Тот метался. Сначала исходил похвалой, что, дескать, свершился величайший прорыв науки, человечество поднялось на ступеньку выше. Потом впадал в унынье, утверждая, что это мистификация и такого не бывает.
Вениамин снова и снова предлагал ему исследовать труп Фрайба и сравнить с его нынешним телом. Ученые уже сделали все возможное и пришли к выводу, что это один и тот же человек.
Ужин длился два часа, папаша радовался, краснел и пил вино, Вениамин мечтал скорее вернуться в свою квартиру.