Орк выпил с Баллоном «ОЗОНАвки», оба бросили последние взгляды на могилы друзей и голубоватое свечение памятника и зашагали за Холодом и Фифой к «Универмагу». В небе ненадолго затеплилось солнце, все эти годы пытающееся пробиться сквозь Купол Зоны. В кустах пискнула крыса, бросившись наутек. А две собаки с облезлыми задами и обгорелой рыжей шерстью неохотно побрели прочь от группы людей в камуфляже. И хотя амуниция и экипировка их уже поистрепались за год, проведенный в Зоне, лица стали хмуры и серы, а усталые шаги медленны, но силы и опасности в них не убавилось. Снаряга все также оставалась крута, руки крепки, а реакция стремительна. И горе тому, кто в этом бы усомнился!
И только полчаса спустя, уже обогнув здание бывшего магазина, впередиидущий Холод, наклонившись перевязать шнуровку берца, ойкнул от упершегося в бок электронного устройства. Он вспомнил, что ему возле могил поступил сигнал, жестом показал друзьям бдить периметр, а сам, присев на колено, вывел сообщение на экран заляпанного грязью КПК. И ахнул.
– Что, Ден? – бросила через плечо Анжела, наблюдая за своим сектором обзора с «валом» в руках.
– Что-о?! Братцы, е-мое! Командир жив! Истреби… Никитос нашелся-я! – чуть не закричал Ден, трясся «наладонником» и поправляя раритетный немецкий МР-40, норовивший соскользнуть с плеча. – Он живо-о-й! А-а-а!
В Зоне не все мутанты и не все поражено радиацией. Это капитан Полозков усвоил давно. Как-никак год чалился в этих «бермудах». К этому выводу он пришел давно, а теперь еще и глядя на пернатых, резвящихся на мусорке прямо под окнами «Теплого стана», можно сказать, воочию убедился. Вот серые вороны – обыкновенные, нормальных размеров, спокойные и совсем не жуткие. Пытаются отобрать какие-то крошки и обглоданные кости из кухни Творога у таких же простых и не мутировавших галок. Хотя нет! Даже не пытаются. А боязливо толкутся рядом, в метре от них.
Ворон восемь, галок две. Почему же серые так боятся этих небольших черных птиц? Ведь их аж восемь!
Вот так и в жизни. Точнее в Зоне. Один на один – смерти подобно. Стремно. Слабо. А как скопом, кодлой – так завсегда пожалуйста! Тактика бандитов, которой не гнушаются уже даже «Анархия» и «Сила». Это пепловец или бастионовец в одиночку может и напасть, и обороняться. Без зазрения совести, испуга и слабины. Хотя какое там без испуга?! Боятся все! Нет на земле человека без страха и осторожности. Это естественный рефлекс, натуральное свойство гомо сапиенс. Уж в этом военврач Полозков разбирался лучше других.
Он с грустью и какой-то душевной тоской смотрел на кучку пернатых с их особой иерархией и принципами существования, а сам, подбоченясь и засыпая, вспомнил события последних месяцев. Как до зимы искали по всей Зоне следы командира, исчезнувшего в схватке с Черным Сталкером. Как боролись за свою жизнь в коротких стычках с мутантами и врагами в аномальных полях. Как сплотились со сталкерами и прочими группировками, снискав славу и уважение в долгих приключениях и ратных подвигах. Но та битва с «Бастионом» и натовцами, храбрый вызов «НовоАльянсу» и Черному Сталкеру явились решающим фактором, определившим местоположение и отношение к ним, спецназу, в общей системе Зоны. Их приняли, зауважали, стали доверять. Причем те, кто больше всего ненавидел военных. Сталкеры.
Пережив зиму в тепле и сытости «Теплого стана», делая редкие, но полезные вылазки по Зоне с целью добычи провизии, хабара, артефактов и в целях оказания помощи дружественным кланам, ГОН незаметно распался и стал «засыхать». Холод, возглавлявший до зимы поисковую команду, посерел, забылся, ушел в себя и алкоголь. С ним еще держался костяк бывшей уже группы особого назначения: Орк, Баллон, Пыть-Ях. Фифа, неравнодушная к Дену, осталась с ним, держалась, берегла, помогая при частых нервных срывах и отвечая взаимностью в редкие моменты страсти. Сам Док по просьбе Кузбасса и завсегдатаев бара остался в «Теплом стане» врачом неотложной медпомощью. Более профессиональной и качественной, чем услуги вечно бухого Бергамота. Тот самоустранился и окончательно спился, уединившись в катакомбах Градирни.
Подполковник Козуб подался было на Большую землю, повелся на зов своих коллег-земляков из СБУ, но не смог выйти за контур Зоны отчуждения. Он иногда писал товарищам по ГОНу, скромно освещая новости за Куполом и события внутри «Правопорядка». Кэп с Аперкортом вернулись в «Пепел», там бывшего наемника приняли дружелюбно и тепло. Хотя вечно строгие и чопорные пепловцы никогда не отличались панибратством и добротой. Видимо, рекомендации Аперкорта и история боевых заслуг Кэпа внесли серьезный вклад в принятие последнего в ряды провоенной группировки.