Вообще, я рад, что больше не имею к этой истории отношения. И я просто счастлив, что имею возможность восстановить аквариум.
— Есть деньги! — поднимаю свою карту. — Поехали, закажем.
Аквариум обходится почти в две штуки баксов. И это только стекло, установка и оборудование. Еще нужны обитатели…
Зависаю на сайте зоомагазина.
День пролетает незаметно. И скоро ехать обратно.
Я сижу в комнате мамы. Вокруг только мои фото, фото сестры сняли. Они слишком расстраивали маму. А потом она забыла о том, что сестра была… Врач сказал, что это посттравматическая амнезия. Уход от реальности, причиняющей страдания. Отец, мне кажется, забыл еще быстрее, без всяких посттравматических синдромов.
Раньше я спал на этой кровати, вспоминая те времена, когда маленький бегал к ней по утрам. И в комнате тогда пахло мамой. Давно уже пахнет кондиционером с магнолией.
Дотягиваюсь рукой до трельяжа, подкатываю к нему кресло. Ныряю рукой под столешницу, нажимая там скрытый рычажок. Верхняя панелька отъезжает. Здесь мамины драгоценности.
Не самые дорогие. Бриллианты все в сейфе. Здесь жемчуг, немного золота, серебра…
Маленький я играл этими побрякушками и все их знаю. Перебираю пальцами серёжки. Поднимаю золотые серьги с жемчугом, на них все еще висит очень старая бирочка из ювелирки. Это дед мой дарил ей, когда она была моего возраста. А мама не носила жемчуг. У нее светлые волосы, кожа и жемчуг просто сливался. Она предпочитала яркие камни или бриллианты. Жемчужинки необычной формы катаются по пальцам. Игрушки… никто их никогда не наденет. Жаль. Очень красивые. Эксклюзивные.
Мой телефон звонит. Видеовызов. Тина.
Отвечаю.
— Привет.
— Привет, Сэм, — ловит в камеру свой ракурс поудачнее.
Это всегда раздражает. Я пытаюсь контролировать реакцию, но она делает это слишком долго и дотошно. И глаза мои закатываются…
— Тин! Прекрати крутить камеру. Всё нормально с твоим ракурсом.
Недовольно вздыхает.
— Помоги мне выбрать платье? — ведет камерой по манекенам.
— Оо… Нет! Набери Макса, ему же тебя сопровождать.
— Ты офигел?!
— Тин, ну серьезно. Они все длинные, белые и красивые. Бери любое
— Оу! Посмотри какое колье я выпросила у отца! — оттягивает ворот платья.
Тонкая нить белого золота, в ложбинке груди полумесяц с брильянтиками и большим сапфиром.
— Ого… прилично! — дергаю бровями.
— Да-а-а! — сладострастно. — Моя прелесть!
— Наверное, поздравляю…
— Сэм, ты сегодня не позвонил.
— А я что — обещал?
Не могу припомнить.
— Сэм! — недовольно сводит брови. — У нас вообще номер с тобой снят был на четыре, ты не помнишь?!
— Ааа… — улыбаясь, закрываю глаза. — Ссори… Дохрена дел было. Вылетело.
— Вылетело?!
— Тин, ну хватит. То, что он снят, не значит, что это обязывает нас пользоваться им каждое воскресенье. Не срослось! — развожу руками. — Ожерелье и правда крутое, — быстро перевожу я тему.
— Интересно в чем будет Устинова… — поглаживая цепочку, смотрится Тина в камеру, как в зеркало. — Ты же все-таки с ней идёшь. И на фотосессию тоже. Запортачит тебе фотки своим стрёмным прикидом.
Не запортачит…
— Ходит в какой-то убогой бижутерии…
Это да. Серёжки какие-то детские. Девки её изведут стёбом.
— Ладно, Тин. Увидимся.
— Аха… Давай.
Задумчиво стуча пальцами по столешнице, зажимаю мамины серьги в кулак.
Всё-таки мне же её сопровождать…
Ася
Вечером, уже в темноте мы подъезжаем к школе. Полчаса до отбоя. Наша машина паркуется рядом с другой. Водитель берётся за ручку двери.
— Костя, подожди, я сам двери открою, — тормозит его Решетов. — Сиди.
Я давлю на ручку сама.
— Нет! — наклоняется, захлопывая мою дверь обратно.
— Аа… — доходит до меня. — Я опозорю золотого мальчика, если засвечусь с ним в одной машине. Я же пролетариат. Люмпен. Ясно.
Его взгляд тяжелеет. Мы наблюдаем, как из соседней тачки выходит Тина.
— Иди! — фыркаю я. — Я не стану выходить вместе с тобой. Можешь не волноваться за свою репутацию.
— Я и не волнуюсь за свою репутацию, — закатывает глаза.
— Зря! — сдабриваю порцией яда. — Золотая стая не одобрит! Бойся.
Его ноздри агрессивно подрагивают, сверлит меня взглядом.
Псих…
Тина не торопится уходить, оглядываясь на нашу машину. Сотрудник уносит ее чемодан.