Вылетаю из водохранилища, забыв там свечу.
Наощупь поворачиваю за угол, ведя ладонью по прохладной стене.
Трус и лжец, да!
Иначе бы признался в своей ставке. Я же тебя прямо об этом спросила, Решетов! Или ты не считаешь это причиной, чтобы дистанцировать меня от Рафаэля своим типа расположением, этим приглашением и поцелуем?!
Мне до боли в груди обидно, что это всё не искренне, а просто игра с его стороны. Я почти поверила.
Я — лох. На лбу наверное написано. Не просто так они решили поиграть в меня! Даже видя своими глазами его ставку, я практически поверила в его искренность. Ты заигрался, Решетов. Поцелуй и вот это всё явно было лишним! Я же и так пошла с тобой. Зачем так жестоко?
— Ася?
Слышу негромкий голос Сэма.
Во мне неожиданно что-то надрывается. Из-за того, что… да очень нравится! Но ничего между нами не будет! Никогда и ни за что! Это так больно…
Слёзы катятся из глаз. Ускоряю шаг. Спотыкаюсь в темноте о какую-то трубу.
— Ай…
Растяпа!
Сэм догоняет. Чувствую, как сильные руки ловят меня за талию. Разворачивая, вжимает в стену.
— Извиняйся, — требовательно.
От него так разит адреналином, что это пугает меня. Но я упрямо кручу отрицательно головой.
Почти ничего не видно, только блеск его глаз.
— В чем соврал, где струсил, м?
В тихой истерике начинаю отбивать от его рук.
— Ася… — перехватывает за лицо.
Пальцы скользят по моим мокрым щекам. И мне еще досаднее и больнее от этого обнажения.
— Ты чего? — шепчет он растерянно.
Неожиданно обнимает меня аккуратно и бережно. За затылок прижимая к себе. Я чувствую, как быстро и сильно бьется в тишине его сердце.
Губы вжимаются в скулу, скользят ниже, я ощущаю соль на своих. Он опять целует. Глубоко и жадно. Пальцы ласково гладят лицо.
Я, наверное, идиотка. Но что-то внутри меня опять верит в искренность этого поцелуя и этих прикосновений. И губы мои хотят отвечать.
Всхлипывая, отворачиваю лицо.
— Отпусти.
— Нет…
— Тебе необязательно делать это всё, Решетов. Дагер не выиграет… — не выдерживаю я.
Не думаю, что Сэм обнародует то, что я в курсе игры. Ну и к тому же я ни за что не скажу, откуда узнала.
— Чего?
Бью его ладонями в грудь.
— Отпусти сказала! Ты выиграешь, можешь не перестраховываться своими подкатами.
— Мм… знаешь, значит. Откуда?
— Не от тебя, Решетов! Ну, отпусти, хватит уже!
Вырываюсь я.
— Нет! Устинова, больно же, — шипит он, ловя мои ладони, летящие в темноту. — Хватит… Ерунда это всё. Я рад, что ты знаешь.
В эмоциях мажу ему пощечину.
— Фак!
И сама испуганно замираю.
— Всё? — цедит он. — Сатисфакция получена? Или еще парочку душа требует? Ну, давай…
— Да что тебе еще от меня надо?! — реву я.
— Я же сказал, Ась. Других причин и правда нет.
— Ты поставил в этой игре!
— Какая осведомленность! Поставил, да. Но на тебя же.
— Какая разница?!
— Согласен. Тупая тема. Поэтому, я отозвал эту ставку.
Замираю.
— Я прощён?
Обдумываю его слова.
Это больше не вопрос выигрыша?
— Почему я должна тебе верить?
— Потому что я не вру, — фыркает он надменно.
— Не факт.
— Осведомись у своего осведомителя, Устинова, а?
Мы молчим, сверкая друг на друга глазами в темноте.
Вдруг, он становится мягче.
— Ты избила меня всего… — целует меня в шею. — Я требую утешения, — шутливо.
— Иди к чёрту, всё равно… — бормочу я.
Но он никуда не идёт. Губы становятся настойчивее.
— Ася… — мягко, искренно, тепло и нежно.
И я сдаюсь им. В первый раз без стопора внутри, со смущением обнимая его в ответ. Эйфория топит от его близости. Чувствую, что его губы растягиваются в улыбке. Мне хочется врезать ему за это.
Только посмей что-нибудь ляпнуть, Решетов! Но он и не смеет, как котенок водит носом по моему лицу.
Мне хочется, чтобы это мгновение не заканчивалось. Но к нам приближаются по коридору две свечи.
Мы отстраняемся.
Задорный смех Кислицына разряжает обстановку ещё сильнее. Пересекаемся с ними.
— Мы вкусняшек набрали, — хрустят пакетики в руках у них. — Давайте с нами. Мы спортзале.
— А попить случайно не захватили? — интересуется Сэм.
— Нет.
— Асю заберите, я сейчас подойду, — незаметно поцеловав в макушку отпускает меня Сэм.
— Карты возьми…
— Ок.
Спортзал — одно название! Маленькая комнатушка со шведской стенкой и двумя матами, лежащими по углам.
Рита всовывает мне в руки пачку с…
— Это орешки.
Саша расставляет чуть дальше свечи.
Оглядывается на дверь.
— Кстати. Пока мы втроем. Кое-что изменилось, — присаживается он на маты. Раз уж мы коллективно поставили бабки, хочу уточнить… Короче, все отозвали свои ставки!
— Как это?! — проглатываю не жуя орешек.
— Да ладно? — недоверчиво фыркает Рита. — Дагер сдулся?
— Не-е-ет, хуже. Все отозвали свои ставки, чтобы сделать новые. Так как появился третий игрок. Его кандидатуру ввели коллективно, после бала.
Мы ошеломленно переглядываемся с Ритой.
— С сегодняшнего дня все ставят: или на Дагера, или на тебя, или на… Решетова. Мы будем менять ставку?
Вот значит как? Закрываю лицо руками. Отозвал ставку, чтобы на себя поставить? Тогда его резкая перемена в отношении меня становится очень понятной. Ему мало, чтобы я не выбрала Дагера. Ему надо, чтобы я выбрала его. Есть граница подлости у тебя, Решетов?
— Может, нам поговорить с Сэмом? — несмело предлагает Саша.
— Нет! И ставку не меняем.
Встаю.
— Ты куда, Ась?
— Я сейчас… приду… — бормочу я убито.
Ухожу в темноту коридоров. Не хочу никого видеть.