— Это орешки.
Саша расставляет чуть дальше свечи.
Оглядывается на дверь.
— Кстати. Пока мы втроем. Кое-что изменилось, — присаживается он на маты. Раз уж мы коллективно поставили бабки, хочу уточнить… Короче, все отозвали свои ставки!
— Как это?! — проглатываю не жуя орешек.
— Да ладно? — недоверчиво фыркает Рита. — Дагер сдулся?
— Не-е-ет, хуже. Все отозвали свои ставки, чтобы сделать новые. Так как появился третий игрок. Его кандидатуру ввели коллективно, после бала.
Мы ошеломленно переглядываемся с Ритой.
— С сегодняшнего дня все ставят: или на Дагера, или на тебя, или на… Решетова. Мы будем менять ставку?
Вот значит как? Закрываю лицо руками. Отозвал ставку, чтобы на себя поставить? Тогда его резкая перемена в отношении меня становится очень понятной. Ему мало, чтобы я не выбрала Дагера. Ему надо, чтобы я выбрала его. Есть граница подлости у тебя, Решетов?
— Может, нам поговорить с Сэмом? — несмело предлагает Саша.
— Нет! И ставку не меняем.
Встаю.
— Ты куда, Ась?
— Я сейчас… приду… — бормочу я убито.
Ухожу в темноту коридоров. Не хочу никого видеть.
Глава 11
Веду рукой по стене, медленно двигаясь в темноте вперед. Где здесь главный холл? Я хочу выйти. Мне кажется, я выбрала правильное направление. Но, может, свернула не туда?
— Агния! — доносятся издалека голоса.
— Устинова!
— Ася!!
И надо, наверное, развернуться и пойти на эти голоса. Но я сейчас не могу видеть всех этих людей.
Сползаю по стене на корточки. Спину холодит.
— … тупая плебейка… — слышу я обрывок фразы.
Голос Таюрской.
— Устинова далеко не дура, Тина. Немного наивняк, но цену себе знает.
Это Раф.
— Три копейки?
— Это ревность, Таюрская.
— Ревность? Да она стрёмная. Вы ослепли все, что ли?!
— О, нет. Я дотошно разглядел все детали. Красивая, породистая девочка. Отлично двигается, прекрасно формулирует мысль, благородные и яркие черты лица, фигурка — супер. Не опускается до ваших срачей, не дешевит. Немного облагородить правильным образованием, нанять стилиста и заткнет за пояс всех местных.
— Ты же за происхождение, Раф!
— Я тебя умоляю, Тина! Копни любую здесь поглубже, а у нее в предках и моряк, и мясник, и зэк! Может, у Устиновой как раз аристократы "в крови". Я за происхождение, бесспорно. Но оно должно быть voir avec les yeux. А не только написано в родословной. У Агнии я его ощущаю. У многих здесь — нет.
— Да ну? — с сарказмом. — Не обломаешься ее познакомить со своей семьёй?
— Хм… А это мысль, — задумчиво.
— О чем ты?
— О цене, Тина. Я же еврей, я всегда говорю о цене. Поможешь мне немного?
— В чем?
— Вытяни Решетова. Он как цербер! Мешает, — брезгливо.
Они подходят так близко, что свечи в их руках освещают меня, сидящую возле стены.
Мне плевать…
Рафаэль застывает.
— Ася?!
Присаживается, заглядывая в глаза.
— Ты почему здесь одна? Это очень далеко. Ты можешь заблудиться.
— Потому что я хочу быть здесь одна, — получается с надрывом.
— Тебя обидел Решетов? — шепчет он, пытаясь прикоснуться пальцами к моему мокрому лицу.
Уворачиваюсь.
— Оставьте меня в покое!
Требовательно тянет за руку, силой поднимая меня.
— Тина, извини, не могла бы ты… — многозначительно намекает, чтобы она оставила нас.
Дергая вверх засов, Раф, открывает дверь рядом со мной.
— Пойдем, Ась, — тянет меня туда. — Нам нужно поговорить.
— С Решетовым поговори, у вас так много общего!
Циничная улыбка трогает его губы. Превращается в улыбку грустную. Потом исчезает вовсе. Опускает взгляд.
— Поговори со мной. Пожалуйста. Мне есть что тебе рассказать.
— Зачем это мне?
— Тебе — не за чем. Но очень нужно мне. Пожалуйста.
Вкладывает в мои руки свечу.
Я беспомощна перед искренностью, наверное. Его "пожалуйста" звучит очень искренне. И не успев сообразить, я послушно делаю шаг в темный проём.
Может, хоть этот скажет правду?
— Садись. Здесь мешки вокруг. Это склад с теплой одеждой.
Шарю кистью вокруг, пытаясь отыскать плоское место для стакана со свечой.
Ставлю на пол, в ноги.
— Ты хотел что-то сказать, Раф?
— Мы торопимся? Потому что я бы хотел начать издалека.
— Наверное — нет. Мы не торопимся.
Неожиданно дверь с лязгом захлопывается. Я подскакиваю на ноги, задевая и переворачивая свечу. Гель, выливаясь тушит пламя. Комната погружается во тьму.