— Девушка, вы меня слышите? — Лена испуганно вскочила, понимая, что по всей видимости задремала.
— С Сашей что-то?
— Да, пришел в себя. Поезжайте домой.
— Как домой? Я хотела… Мне надо поговорить с ним, нужно сказать…
— Милая моя, он вам сейчас все равно ничего не сможет ответить. Если все будет хорошо, завтра переведем его в палату. Ночь ему обязательно быть здесь.
— Нет, вы не понимаете, — Лена не узнавала себя, она, как в бреду, повторяла одно и то же, снова цепляясь за доктора. — Мне обязательно нужно ему сказать!
— Я не имею права вас к нему допускать.
— Имеете! — в отчаянии выпалила Лена. — К тяжелым больным тоже пускают родственников.
— Вы не родственница, понимаете.
— Я… я его невеста.
— Замечательно, — врач развел руками. — Сначала приезжает одна, говорит, что его девушка, потом приезжает вторая, оказывается тоже его девушкой, а теперь вы утверждаете, что являетесь его невестой?
Лена не нашлась, что на это ответить, ей не приходило на ум ни одного разумного довода, поэтому она вновь уселась на скамью, от усталости и бессилия прикрывая лицо ладонями.
— Тогда я останусь здесь, хорошо? Я не буду мешать, и спать тоже не буду.
— Да на вас лица нет.
— Не переживайте, я в порядке… В относительном.
— Владимир Андреевич, вас вызывают, — окликнула его медсестра. — Операция.
Он только покачал головой и, ничего не говоря, удалился в операционную.
Лена все-таки заснула. Правда, она сначала пересела на кушетку, так как не могла больше сидеть на жесткой поверхности, и даже не заметила, как задремала. Разбудили ее разговоры медсестер, звон каких-то инструментов, которые переносила по коридору санитарка. Врач, который вчера с ней разговаривал, видимо, передал смену, потому что сегодня работал пожилой седовласый мужчина, который сообщил, что Беркутова перевели в палату и скоро можно будет к нему зайти.
Лена потянулась, посмотрела на часы… И поняла, что не знает даже, как начать разговор, а вдруг Саша не захочет ее видеть, что ему сказать вообще? Все вчерашние монологи, которые мысленно выстраивались, вмиг забылись, вместо этого появилась непонятная дрожь и сильнейшее волнение.
Когда врач повел ее в палату, Лена ничего не слышала из того, что он ей говорил, лишь успокаивала себя, просила не волноваться, пытаясь игнорировать звон и гул в ушах.
— Только недолго. И учтите, что говорить ему пока противопоказано.
Лена кивнула и переступила порог, ощущая, как бешено колотится ее сердце.
— Саш, это я… — прошептала она, несмело подходя к кровати, на которой лежал Беркутов.
Его шея была перевязана бинтами, от руки тянулась тонкая силиконовая трубочка, и Лена увидела, что рядом с кроватью стоит капельница, по которой в вену поступает лекарство.
Саша попытался облизнуть губы, видимо собираясь что-то сказать, но девушка жестом его остановила, обхватив большую прохладную ладонь своими теплыми пальчиками.
— Не говори ничего, врач сказал пока нельзя. Я знаю, ты, наверное, не хочешь меня видеть…
Саша высвободил свою руку из ее ладоней и попробовал повернуть голову, но тут же поморщился.
— Саш… пожалуйста… — пресловутые, так измотавшие ее за последнее время слезы, опять подступали, не давая возможности нормально дышать. — Ты мне очень нужен.
Слова терялись и, казалось, не имели никакой важности. Она попробовала выразить в одной фразе то, что чувствовала, но не знала, как вместить все переживания за него, все страхи, как сказать, что без него ничего не будет иметь смысла. Лена снова вцепилась обеими руками в его руку, не желая отпускать. Пусть хотя бы так, но быть с ним рядом.
— Я была не права во многом. Во всем. Я поняла, что без тебя мне ничего не нужно…
Саша начал кашлять и в палате тут же появилась медсестра, которая попросила Вольскую немедленно покинуть помещение.
— Можно будет прийти к нему чуть позже? — с надеждой в голосе спросила Лена.
— Да, конечно.
Она вышла в коридор и прислонилась к стене. Самым главным сейчас было то, что Саша жив, и что он, несомненно, пойдет на поправку.
Глава 24
Главный тренер "Ястребов" сидел в тренерской, задумчиво просматривая запись недавней игры, делал заметки, вносил правки в планы… Еще нужно было внимательно изучить все нюансы противников, с которыми совсем скоро предстояло встретиться команде, и в особенности, манеру противника вести атаку, чтобы дать своим ребятам четкие установки.
— Петрович, не помешаю? — в дверь заглянул Беркутов и сразу расплылся в широкой улыбке.
— Саня!!! — коллега немедленно поднялся со своего места, оглядел Сашу с ног до головы, дабы убедиться, что все в порядке, после чего заключил друга в крепкие объятия, хлопая по спине. — Мы же у тебя только вчера были, о выписке речь не шла.
— Ну, как видишь, выписали. Не стали на меня казенную еду расходовать, ты же знаешь, ем я много.
— Выглядишь неплохо.
— Только ошейник мешает, — Саша, поморщившись, потер ладонью шею, нетуго стянутую бинтом. — Снять бы, но перевязки, осмотр врача и все такое.
— Чего говорят?
— Говорят, повезло. Немного ниже полоснул бы, и… Но я к тебе не за обсуждением моего состояния пришел. Помощь моя нужна?
— Ты уверен, что работать можно? — Сергей нахмурился.
— Ну, я не вагоны тут разгружаю. Ругаться громко нельзя, шеей вертеть нельзя, поэтому я на робота похож, а так — подсказать чего, помочь с расстановками и прочим — это пожалуйста.
— Добро. На вечернюю придешь?
— Да я домой не поеду сейчас, мне еще к директору зайти надо, звонил несколько раз.
Сергей скрестил руки на груди и произнес, как будто сомневаясь:
— Тут такое дело. Отец Градова приезжал. Лично разговаривал со мной, с руководством.
— И что?
— Почему ты сразу не рассказал, в чем была причина конфликта?
— Серег, это мое личное дело, ты же…
— Сань, — коллега не дал ему договорить, — личное дело пересеклось с работой. И сказалось на всей команде. Ты не хуже меня знаешь, как проблемы могут влиять на коллектив, тем более, если это связано с женщиной. Я столько примеров подобных историй знаю среди наших ребят…
Саша пренебрежительно хмыкнул:
— Нашел с кем сравнивать, с пацанами, которые младше на десяток лет.
— А возраст тут не при чем. Вы с Русланом вели себя так же, как парни из молодежных команд.
— Так что в итоге отец Градова от вас хотел?
— Чтобы не давали ход делу, чтобы ты заявление не писал. За нанесение тяжких телесных привлечь ведь могут. Собственно говоря, рассказали нам, как все было. Уж не знаю, с помощью чего из Градова это вытянули, но столько личных подробностей я давно не слышал.
Саша вроде бы и не хотел больше возвращаться к этой теме, но версию о случившемся он решил выслушать. Слушал рассказ коллеги внимательно, не перебивая, в общем-то, кое-что он знал, о чем-то догадывался, что-то его оставило равнодушным…
— Еще рассказал про анонимный подарок говорил, про комплект нижнего белья, мол нарочно передал через коллегу, попросил положить к остальным подаркам, чтобы тебя спровоцировать на конфликт, — продолжал Сергей, а Саша начал понимать, что Вольская, оказывается, действительно была не в курсе, кто является автором презента. Вот только это уже неважно, да и дело совсем не в подарке.
— Понятно.
— Ну и не первый случай это. Когда Руслан в Канаде играл, дочку тренера пытался окрутить, замужнюю… Тоже скандал замяли, поэтому его в Россию и отправили. Санта-Барбара какая-то, честное слово. Я думал, что подобные разборки мы оставим в молодежной лиге, но нет, здесь то же самое, только в иных масштабах. Ну а с Леной у тебя как?