— Такие чистоплюи не станут марать руки.
— Карпентер женат на этой сексапильной штучке, Силк Сент-Джеймс. Вы наверняка слыхали о ней, без нее ни одна колонка светской хроники раньше не обходилась. А сам он — владелец детективного агентства или сыскного бюро…
— Детективного агентства? — Ее лицо исказилось от гнева и беспокойства. — Идиот! Это же ловушка.
Его усмешка на миг вернула ему прежний облик, заставлявший женщин грезить о широких кроватях, шелковом белье и жарких ночах.
— Если бы в его планы входило заманить кого-то в ловушку, то он приехал бы инкогнито. Он мог бы назваться кем угодно, и никто не сумел бы его разгадать. А Карпентер, наоборот, сначала попытался действовать легально, а уж потом начал дергать за все свои ниточки, чтобы добыть двигатель. Интересно, в курсе ли малышка Леора о планах своего зятя?
— Предупреждаю — даже и в мыслях не держите связаться с другим покупателем. Вы знали, на что шли, так что теперь либо доведете дело до конца, либо вас унесут ногами вперед.
Ухмылка сползла с его лица, взгляд потускнел.
— Сам знаю. Свое слово я держу. Это одна из двух еще сохранившихся во мне добродетелей. Но если на свете есть хоть какая-то справедливость, то Карпентер разыщет вас и вашего босса — и тогда вам несдобровать.
— У него та же цель, что и у нас. С чего нам беспокоиться? — Не спуская с него глаз, она достала сигарету, щелкнула зажигалкой. — Впрочем, какая разница. Еще одна смерть окончательно остановит работу над двигателем. Плюс нажим со стороны банка, и ваш приятель вынужден будет поставить крест на своем изобретении. Через пару месяцев наш покупатель получит патент, заменит все измененные параметры на первоначальные… и деньги у нас в кармане. — Жоржетта завершила свою тираду довольным смешком.
Он никак не отреагировал. Борьба потребовала бы сил, которых у него уже не было. Но свой план он все-таки доведет до конца. Жоржетта окончательно списала его со счетов. Что ж, в чем-то она права, и все же…
Макс с нежностью смотрел на Леору, калачиком свернувшуюся у него под боком. Ресницы пушистой тенью легли на щеки, трогательные крохотные веснушки делали ее совсем юной. Ночью она вся горела страстью. Он даже не подозревал, что под сдержанной внешностью кроется такая пылкость. Она бросала ему вызов, а в глазах ее светилось обещание, в котором он не был обманут. Они занимались любовью до самого утра, а на рассвете, когда Макс отнес ее в кровать, она укрылась в его объятиях, словно другого такого желанного места для нее в целом свете не было. Он притянул ее к себе. Леора сонно улыбнулась, прильнула к нему и тут же ровно задышала.
Максу было не до сна. Терзавшие его вопросы не давали покоя. Кто же она такая на самом деле? Что это за год, о котором упомянул Киллиан? Резкий звонок будильника прервал его размышления. Макс осторожно высвободил руку, чтобы нажать на кнопку.
Леора сонно моргнула, тонкие пальчики скользнули по темной поросли на его груди.
— Ты теплее любого одеяла. У меня дома есть одно, пуховое, так ему до тебя далеко.
Макс нахмурился. Он не заметил в ее доме никакого пухового одеяла, только пледы.
— Ты имеешь в виду — в родительском доме? — уточнил он.
— М-мм. — От внимания Макса не укрылось секундное замешательство Леоры. — Там, где я жила до приезда сюда. Мама без секретаря не может справиться с работой в благотворительных организациях, так что я ей помогала. И именно поэтому у меня не было рекомендаций.
— Она что, не захотела дать тебе рекомендации? — И Леора, и Киллиан совсем по-другому описывали чету Сент-Джеймс.
— Не то чтобы не захотела. — Она слегка нахмурилась. — Мне казалось, я тебе рассказывала. — Леора рылась в памяти, силясь припомнить, что именно он знает о ней. Она рассказывала Максу о своих настоящих родителях, о том, как ее удочерили… а о том, почему она приехала в Глинвейл, как-то к слову не пришлось.
— Я слышал от тебя о твоем детстве и приемной семье. Больше ничего.
— А я думала, что рассказала, правда! — Она попыталась улыбкой убедить его, что вовсе не намеренно скрыла от него какую-то часть своей жизни. Макс делился с ней всем, и ей была неприятна мысль, что он мог заподозрить ее во лжи. — Все равно к нам это не имеет отношения.
— Ко мне имеет отношение все, что связано с тобой, — пробормотал он и осторожно убрал ей за ухо выбившуюся прядь волос. — Разве ты этого до сих пор не поняла? Я люблю тебя.
Леора боялась, что неправильно расслышала его слова.
— Ты меня любишь? — медленно повторила Леора, испытывая чувство, что она стремительно летит в пропасть. До сих пор она не думала ни о чем, кроме желания и страсти. Наслаждаясь настоящим, она не задумывалась о будущем. И не искала названия своим чувствам.
Он взял ее лицо в ладони. Ее недоверие обидело его, но он не собирался показывать это ей.
— Как ты могла сомневаться? Если бы моей целью был просто секс, разве путь к постели занял бы у нас столько времени? Если бы мне нужно было лишь твое тело, разве для меня важна была бы твоя боль, разве стал бы я осушать твои слезы?
— Но ты никогда ничего не говорил о своих чувствах, — прошептала она, вдруг увидев все, что давно должна была увидеть, и проклиная собственную слепоту.
— А что я должен был сказать? Что я влюбился в маленькую серую мышку, робко постучавшуюся в мой офис? Которая считала меня монстром, способным реветь как взбесившийся бык и до смерти напугать эту самую серую мышку? Или я должен был во всеуслышание объявлять о своих чувствах, когда лишил тебя невинности? Думаешь, ты бы мне поверила? Если уж на то пошло, любая женщина с малых лет знает, что мужчина не пожалеет красивых слов, лишь бы забраться к ней в постель.
Эмоции переполняли его, выплескиваясь в этом неудержимом потоке слов. Леора появилась так внезапно. Крошечная, хрупкая, изящная, она проскользнула в его жизнь и изменила его самого. Будь у него побольше времени, возможно, он сумел бы осознать, что между ними происходит. Но страсти не ведомы ни время, ни трезвые рассуждения. Ею руководит лишь стремление к своей цели. И, подчиняясь этому стремлению, он брал и отдавал, сам не понимая, что его сознание ведет счет всему, что он сказал и сделал. Не подозревая, что грядет день расплаты.
— Ты не такой, — быстро возразила она. Голос ее зазвенел от сдерживаемого гнева.
— Откуда тебе знать, какой я в сравнении с другими? У тебя не было другого любовника.
— Я и не хочу другого. — Она отшатнулась от него. Ей казалось, что он предавал ее.
— Сейчас — нет. Но кто знает, что будет дальше?
— Ты думаешь, что я уйду от тебя к кому-то другому? — В ее глазах застыла мука внезапного непонимания, возникшего между ними. — Ты веришь, что я на такое способна?!
— Я не верю ничему, кроме того, что ты сама говоришь мне… Даже когда ты ведешь себя так, как будто нарочно хочешь меня обидеть. — Макс уже жалел, что начал этот разговор, но теперь не мог взять свои слова обратно. Слишком далеко он зашел.
— Когда это и чем я хотела тебя обидеть? — потрясение спросила она, поспешно прикрывая простыней свою наготу.
Макс уже настолько потерял контроль над собой, что не способен был думать о последствиях. Сейчас для него существовала лишь боль в ее глазах да свое собственное отчаянное желание услышать от нее правду.
— Да хотя бы прошлой ночью, когда Киллиан разыскал меня в спальне. Только мне и тебе было известно о том, что я у тебя в доме.
Пальцы Леоры нервно скомкали простыню.
— Он тебя видел?
— Он хотел знать, что я, собственно, там делал. Мне пришлось сказать правду.
Леора побледнела. Отчаяние охватило ее. Ей казалось, что все вокруг ее предали.
— Это не его дело. Я надеялась, что Киллиан сразу же уйдет. Я ему вообще ничего о тебе не говорила.
— Я знаю.
Уверенность его тона осушила подступившие к глазам Леоры слезы.
В этот миг Макс словно прозрел и ужаснулся тому, что натворил в приступе гнева. Он протянул к Леоре руки, мечтая только об одном — отвлечь ее, не дать ей догадаться о детективе, которого наняла ее семья. Остальное сейчас неважно. У него потом будет достаточно времени проклинать себя.