— Ладно, — она поцеловала меня в губы. — А теперь пора заняться нашим спасением, да? Или это подождёт несколько минут?
* * *
— Оказывается, в электрокамере тепло, — издевательским голосом сказал Радич при виде меня. — Я думал, там холодно, а вы там согрелись.
— Это температура у меня поднялась, — буркнул я, чувствуя, что лицо горит. — С электрокамерой мы закончили. Как успехи у остальных?
— Двигатели будут работать, — сказал главмех. — Винт мы восстановили, компрессор настроили, подключили к батареям.
— Спасибо, ребята, — я оглядел всех. — Мы все занимались своим делом и хорошо поработали.
Мария в этот момент закрыла лицо платком и сделала вид, что кашляет. Я прочистил горло, пытаясь не засмеяться.
— Но сейчас будет ещё тяжелее, — я выдохнул. Шутки кончились. — До рассвета ещё несколько часов. Сейчас мы запускаем компрессор и продуваем цистерны. Потом смотрим, удалось ли нам подняться хоть немного, и если да, то запускаем восьмой двигатель. Если винт работает, и он может нас сместить, то ждём, когда ноги упрутся в землю, и запускаем всё остальное.
Я не стал говорить, что если на каком-то этапе что-то не будет работать, мы обречены. Все это и так понимали.
Кнопки для запуска компрессора не было, механики просто вывели два проводка, чтобы их скрутить.
— Если у нас всё получится, у нас будет мало времени на земле. Мы сливаем воду из ног и начинаем преследовать врага. Он точно нас не ожидает. Так что…
Я замер над проводками. Всего одно движение отделяет от неизвестности. Прямо сейчас мы или начнём нас путь наверх… или умрём, ведь рано или поздно у нас кончится воздух.
— Все готовы? — спросил я.
— Запускай, Марк, — сказал Кичиро. — Сейчас мы всё узнаем.
Затянувшаяся безвестность скоро спадёт. Я был готов ко всем исходам. Но всё хотелось выбраться отсюда живым. И, более главное, чтобы выбрались остальные.
— Ну работай же, — попросил я про себя, самым тихим шёпотом, чтобы никто не слышал. — Работай, долбанная машина. На тебя вся надежда.
Я скрутил два проводка и отошёл на шаг, ожидая, загудят ли механизмы или нет. Мария взяла меня за руку.
Глава 11
— И что? — спросил Радич. — Что-нибудь произойдёт?
— Ждите, — сказал главмех. — Ещё немного. Господи, хоть бы сработало, хоть бы сработало.
Я ожидал рёва двигателей, вибрации, да чего угодно. Но было слишком тихо, машина молчала. А потом я услышал шипение.
— Работает, — прошептал один из механиков. — Компрессор работает!
— Тихо! — главмех вытер вспотевшее лицо. — Пока он выдует воду, мы…
Ригга содрогнулась. Мы все уставились на прибор, показывающий наклон корпуса. Исполин всё ещё лежал на брюхе.
Шипение сжатого воздуха становилось громче, манометры давления в пневмомагистралях, крутились, как бешеные.
Ужас Глубин заскрипел. Мария прижалась ко мне, а я её обнял. Пол, который в вертикальном положении был стеной, наклонился. И всё, ригга замерла.
— Нас приподняло, — пробормотал главмех. — Совсем немного.
— Мы сможем запустить винт? — спросил я.
— Пока нет, ещё…
Пол подняло круче, я едва удержался. Главмех очень громко дышал.
— Теперь можно, — сказал он.
— Делайте, — приказал я.
Уже через несколько минут раздался рёв запуска восьмого двигателя. Он работал не очень хорошо, я слышал стук и скрежет внутри. Но с этим будем разбираться потом. Лишь бы не взорвался.
— Винт выдвинулся, — доложил лысеющий механик со свежей царапиной на лбу. — Вы слышите?
— Да! — все закивали, хотя я не слышал ничего.
Пол наклонился ещё сильнее. Я взялся за поручень.
— Так, — я говорил громче, хотя горло болело. — Если всё пойдёт по плану и нас приподнимет, то балансиры в корпусе выровняют положение. Сразу займите…
Внутри корпуса провернулись массивные тяжёлые балансиры. И в этот момент пол опять стал стеной, я чуть не приложился затылком обо что-то тяжёлое. Но смог сохранить равновесие и даже удержать Марию.
Кто-то из механиков, который до этого лежал в шахте, чуть не улетел вниз, но его схватил Кичиро и не дал упасть. Ригга стонала от нагрузки, но прибор… мы все смотрели на него.
— Мы стоим! — раздались крики радости. — Мы встали на ноги!
Балансиры сработали, ригга выпрямилась.
— Утечка воды в пятом отсеке!
— Уже устраняют.
— Получилось!
— Отставить, — сказал я. — Теперь самое сложное.
Я сел в кресло первого пилота.
— Будет запускать все двигатели, — объявил я. — Жду рапорт о готовности через две минуты! Быстро. Всем занять позиции!
Механики гурьбой спускались в свои отсеки, остался только главмех, шмыгающий носом. Внутренняя связь пока ещё не работала, так что он просто стоял у люка и слушал, что кричат снизу.
— Все системы в норме, — наконец доложил он.
Я глубоко вздохнул и прокричал:
— Запуск!
Я нажал кнопку.
Сначала я подумал, что ничего не произойдёт, но ригга затряслась. Кресло так вибрировало, что зубы стучали друг об друга. На пульте сверкали красные лампочки, показывающие многочисленные неисправности.
— Статус ходовой?
— Пока всё в пределах допустимого. Он должен идти.
Я вздохнул ещё раз и огляделся. Посмотрел на Марию, она мне улыбнулась, посмотрел на Кичиро, сидящего в кресле канонира с невозмутимым видом, и на Радича, занявшего место радиста. Сейчас они моя команда, и они должны выжить любой ценой. А гибель остальных не будет напрасной.
— Радич, что с внутренней связью? Запусти! И про радар не забудь.
Влад почесал лоб и переключил пару тумблеров. Пульт радиостанции замигал зелёными огоньками. Я бросил взгляд на радар, но он не показывал ничего, хотя и работал.
— Внутренняя связь восстановлена, — сказал Радич.
Я надел микрофон и прижал его ближе к горлу.
— Экипаж, — мой голос дрожал от волнения. — Мы выходим.
Я зажал педаль, и Ужас Глубин сделал первый шаг.
— Есть! — закричал главмех. — Получилось, моя малютка, всё получилось!
Он засмеялся истеричным смехом, потом сразу заплакал и кинулся меня обнимать. Я осторожно постучал его по спине.
— Всё хорошо, главный механик, — пробормотал я. Надо бы потом спросить его имя. — Мы идём! Команда, мы идём!
Каждый шаг чувствовался в кабине, корпус ригги стонал от давления, но исполин двигался по дну озера.
— Кичиро! Направление к берегу!
— На юго-запад!
Левой ногой я зажал педаль поворот, и Ужас Глубин послушно повернулся. Механики по внутренней связи кричали от радости.
Я взглянул в перископ, но передо мной только чёрная толща воды. А потом нас тряхнуло.
— Что такое?
— Лёд! — крикнул я. — Мы упёрлись в лёд! Все двигатели на полную мощность!
— Есть!
Главмех проорал приказ в люк, забывая, что уже работает внутренняя связь.
— Ломайся, сука! — кричал я, тоже не сразу вспоминая, что меня слышит вся команда. — Ломайся, долбанная ледяная стерва! Ты, сука, не выдержишь!
Двигатели орали от натуги так, что это слышалось даже через наушники. В кабине стало жарко, завоняло порченым яйцом.
Лёд поддался с громким треском. Несколько шагов мы сделали свободно, разламывая преграду. В перископ я видел землю, белую от снега. Ещё ночь. Мы прошли сотню метров и вышли на берег.
— Мы на поверхности, — сказал я и откинулся в кресло. — Мы выбрались!
— А ты молодец, парень, — Радич криво ухмыльнулся. — Не зря хозяин тебе доверяет.
Кто-то радостно кричал. К моему кресла подошла Мария, и я уткнулся ей в живот.
— Мы выбрались, — прошептал я. — Я не верил, что сможем.
— А я верила в тебя, — сказала она мне на ухо.
— На радаре чисто, — доложил Кичиро с таким видом, будто не произошло ничего особенного.
— Так, слушайте все! — я прижал микрофон к горлу. — Мне нужен полный отчёт, чтобы через десять минут выдвигаться. Кэлвин Рэгвард думает, что мы мертвы, но мы ему ещё покажем.