Не видно ничего и никого. Только радар и радио.
— Выдвигаемся, — сказал я. — Канонир, на тебе вспомогательные орудия, целься по ногам. Чем больше мы их выведем, тем лучше.
Вспышек впереди становилось слишком много. На радаре позади нас появилась большая точка, это Ищейка, стреляет из дополнительных пушек. Рация захлёбывалась от рапортов и отчётов, но по ним было сложно понять, что к чему.
— Разведка наблюдает цели на востоке, — сказал генерал Конов. — Армия Ван Чэна будет здесь через час или два.
Хитрый Ван Чэн не стал торопиться с атакой. И в этот раз его хитрость нам поможет. Мы можем целиком сосредоточиться на западном фланге.
Передо мной выползли две ригги и сразу пальнули в меня из копий. Я направил на них руки, а канонир начал стрелять из орудий. Строго по ногам, как я и просил. Шагоходы в ответ палили по нам.
Из тумана выходили ещё ригги, а капитан десанта докладывал о том, что копья пробивают ноги. Я понемногу отступал, не забывая вести огонь. Всё, как и раньше, стрелять, менять позиции, выживать и следить, чтобы выжил экипаж. Анри бы мной гордился.
При появлении Ищейки вражеские шагоходы стали отступать сами. Валь пальнул по одной из главного калибра, пробивая лобовую броню. Да, всего раз, чтобы они поняли, с кем связались. Ригги стали отходить охотнее.
Но из тумана выбрался противник посерьёзнее. Марионетка, большая ригга дома Нумер, готовила свои главные калибры.
— Канонир! — крикнул я. — Целимся в ноги, середина, где зубчатая передача между листами брони!
— Где она? — удивился мой стрелок.
Эх, это плохо. Я помню всех своих канониров. Патрик, Лана, Анджей, все они прекрасно разбирались в устройстве ригг. А вот этот парень, чьё я так и не спросил, этого не знал.
— Ладно, плевать. Радист! Соедини с Ищейкой!
— Аа, что? — испугался парень, но начал щёлкать тумблеры и кнопки.
Вот такая у меня команда. Виню ли я их? Нет, у нас было времени на подготовку. Но никому от этого не легче.
— Ищейка слушает!
— Валь! Долби его по коленям!
— Есть!
Мы выстрелили разом. Марионетка не упала, вопреки моим надеждам, и ответила залпом из двух орудий по мне.
— Правая рука вышла из строя! — доложил главмех.
— Огонь из всего, что работает! — приказал я.
Я направил Ужас Глубин вперёд. Один раз исполин содрогнулся, когда врезался в мельтешащий под ногами катафракт.
— Валь! Я его отвлекаю, а ты стреляй!
Хоть бы он меня услышал. Я ходил, как безумный, получая десятки попаданий в минуту. Марионетка пыталась выцелить меня, но её пилот плюнул и переключился на Валя.
Зря.
Я врезался в её бок, а Валь добавил из главного орудия. Марионетка опасно наклонилась, и в этот момент не выдержала её нога. И надломилась с таким громким визгом перенапряжённого металл, что я услышал звук в кабине. Исполин рухнул, падая на чей-то эквит.
— Готово! — голос Валентина был настолько живым, что я вспомнил, как парень радовался нашим победам во время учёбы. Как же давно это было.
Но сейчас некогда было радоваться. Из тумана, как злодей из детских сказок, выбрался сначала Трибун дома Кос, а затем появилась сама Эмблема Огня, исполин Кэлвина Рэгварда.
— Там предатель! — взвизгнул Валь. — Там в кабине мой брат! Я его кончу!
— Валь, стой!
Трибун и Эмблема выстрелили залпом. Из пробитого корпуса Ищейки вырвалась струя яркого красно-оранжевого пламени.
— Валентин! Отходи!
— Ублюдки пробили топливный бак!
— Валь! — закричал я так, что чуть не сорвал горло. — Отходи и чинись, я прикрою!
Только чем? У меня была всего одна «Преисподняя» в плечевом блоке. Я отправил её в Эмблему Огня. Исполин Кэлвина пошатнулся.
И всё.
Это конец.
В рации раздавались крики паники. Наши ригги, те, кто уцелел, отходили. Валентин не отвечал. А врагов вокруг было слишком много и все они палили мне в ноги. Я слышал крики умирающих десантников по внутренней связи.
Эмблема Огня наводила на меня обе руки. Не знаю, о чём думает Кэлвин, но какая разница? Прямо сейчас он смотрит на меня и готовится уничтожить.
— Не в этот раз, камрад, — сказал я. — Полный вперёд! Огонь по желанию! Из всего, что есть!
Но не было ничего. Сотки и малые ракеты могли только сбить внешний обвес с исполина или поцарапать его краску.
На радаре затухала точка, обозначающая большую риггу Валя, и я мог только надеяться, что это потому, что он заглушил двигатели и разбирается с горящим баком.
А с другой стороны появился ещё один исполин.
Плакальщик Яна зарядил всеми пушками в Эмблему. Исполин Кэлвина пошатнулся и начал встречать новую угрозу лбом Я хотел приблизиться к нему и помешать стрелять.
Но последний исполин, Трибун, выстрелил мне в ходовую с двух пушек.
Свет в кабине погас. По внутренней связи кто-то истошно вопил от боли. Канонир бросил свой пульт и спрятался в угол.
— Ходовую заклинило! — сквозь эту какофонию звуков я различил голос главмеха. — Ноги едва держатся, сейчас…
Мощное попадание и рация запищала. А потом и вовсе замолкла. Я ещё раз посмотрел в оптику.
Ян подошёл к Кэлвину в упор. Единственная оставшаяся рука исполина с работающими пальцами вцепилась в корпус врага. В то место, где должна была быть кабина. Я видел, как мощные пальцы рвут слоистую броню, будто кто-то пытается оторвать ломоть свежевыпеченного хлеба.
Исполин Кэлвина поднял свободную руку. Из неё выдвинулись светящиеся стволы игниумовых копий. Кэлвин навёл их на кабину Яна.
— Янек! — вскричал я так, что сорвал голос. — Нет! Держись, я иду!
Копья выстрелили. Плакальщик замер, и Эмблема высвободилась из его мёртвой хватки.
Я нажал педали до упора, но ничего не происходило.
— Сука! Иди уже, кому говорят! Иди…
Ещё одно попадание. И я ощутил то, что доводилось испытывать совсем недавно. Ощущение полёта.
Мы падали.
На спину.
От удара меня выбросило из кресла. Я куда-то отлетел. Ноги пронзила такая острая боль, что я не смог стерпеть и заорал. Будто кто-то разогнул одну мою ногу в колене против сустава, а другую согнул в том месте, где она не должна было гнуться.
Правая штанина ниже колена топорщилась, что-то упиралось в неё изнутри. Оттуда бежала кровь. Я опять заорал, но это не помогало. Правая рука не шевелилась, так и не зажившая пулевая рана вновь кровоточила.
Я достал револьвер левой рукой.
— Ян, я иду, — просипел я.
Куда я еду? Со сломанными ногами? Даже не смогу уползти.
— Генерал! — ко мне подскочил радист. Его имя я тоже не успел спросить. — Вы ранены. Надо бежать. Мы…
Я услышал стрельбу. Вражеский десант проник к нам в корпус. Суки, в мою риггу!
— Генерал, надо сдаваться, — радист плакал.
— Нет, — я взвёл курок револьвера. — Ни за что. Но ты сдавайся. Иди к ним и скажи, что сдаёшься. А я буду стрелять.
Радист всхлипнул, но вытащил револьвер.
— Нет. Я же всегда мечтал служить на исполине. Я…
— Как тебя зовут? — спросил я.
Он не успел ответить. Заглянувший в кабину десантник в форме Великого Дома Рэгвард убил радиста короткой очередью. Я выстрелил с левой руки, но отдача была настолько сильной, а я настолько слабым, что револьвер просто вылетел.
Десантник подошёл ко мне и занёс надо мной ногу.
Последнее, что я видел, была ребристая подошва его обуви.
Хотел бы я сказать, что сразу потерял сознание.
Но удар был очень болезненным, а он пнул меня ещё два раза перед тем, как я отключился.
Эпилог. Возмездие приходит с севера
Я лежал на металлическом полу нашей боевой ригги «Шарлотта». Анри Шелье, мой старый друг, сидел в кресле первого пилота, забросив ногу на ногу. Обычно он всегда приветливо улыбался, но сегодня всё было иначе.
— Я же тебе говорил, что полы в кабине должны быть чистыми! — сказал Анри со злобной ухмылкой. — А разве это чистые полы?