— Зачем вам стрелять? — пролепетал я. — Тем более из пулемета. Такие девушки, как вы, не для этого рождены.
— Мне надо, — серьезно сказала сестричка. — Мне очень надо. Мне надо отомстить!
Я снова зашелся в кашле. Наверное, от волнения. Подивился такой перемене в светлом образе. Ох, и играет хорошо. С чувством! Веришь каждому слову. Настоящий профессионал. Надо не оплошать. И никого не подвести. На миг показалось, что передо мной валькирия сидит и гневно кулаки сжимает.
Впрочем, девушка быстро вышла из образа.
И, поправив на голове косынку произнесла, опять же довольно серьезным тоном:
— Зоя. Простое имя. Ничего примечательного.
— Зоя. — повторил я будто эхо. — Жизнь значит. Красивое имя. Старинное. Редкое. Теперь, так и не называют никого… Каждая вторая, то Лена, то Наташа.
— Да как же не называют?! — изумилась сестра милосердия.
— Ну-с, — дверь палаты, в которой мне довелось оказаться, распахнулась и в нее вошел человек в докторском халате. По всей видимости это и был тот самый, строгий начальник госпиталя, Петр Илларионович о котором говорила Зоя. Пах он забытым с детства лекарством. Хороший артист! Знакомый до боли, только под гримом не узнал. Сейчас и ему подыграю. Где же камеры прячут? Вот прогресс в ГДР на месте не стоит. Все по натуральному и. как в жизни: свет естественный, реплики соответствующие эпохи, образы, запахи. Зачем меня только палить в аэроплане надо было? Я понимаю, что я обычный советский парень с завода, но это вам право не дает меня взрывать. Надо потом заявить протест. — Как вы, голубчик?
— Да, собственно, — попытался ответить я, начиная импровизацию, но не успел ничего сказать, как Зоя защебетала в ответ:
— Петр Илларионович, раненный господин прапорщик пришел в себя с четверть часа назад. Чувствует себя удовлетворительно. Все это время оставался в сознании. Речь ровная, память ясная.
— Так-с, так-с, — разминая пальцы рук, произнес доктор. — Стало быть речь ровная, говорите? Вероятно, это и является причиной того, что вы не соизволили, голубушка, доложить мне сразу же, как господин прапорщик пришел в себя?
— Простите, Петр Илларионович, я…- оправдывалась Зоя.
— Впредь будьте внимательны, сударыня, и относитесь к моим наказам более ответственно.
— Господин доктор, — я попытался вступиться за Зою, но тут же был прерван твердым голосом доктора.
— Господин прапорщик, смею вам заметить, как старший по чину, что вы сейчас всего лишь пациент госпиталя и скорейшее ваше выздоровление напрямую зависит от динамики протекания контузии, которой вы подверглись, выполняя задание. По этой причине мне и необходимо знать, когда вы пришли в себя, и как именно протекал сей процесс.
Доктор на секунду замолчал и продолжил:
— Простите, забыл представиться. Надворный советник медицинской службы Боткин Петр Илларионович.
Я с удивлением уставился на полковника. В голове туго крутились шестеренки, припоминая что-то из петровского табеля о рангах: коллежские советники, надворные советники - пойми их - три звезды, полковник же. Доктор, заметив соответствующую мимику на моем лице, истолковал по-своему, заметил коротко, словно отрезал:
— Однофамилец.
Я кивнул головой. Пускай так. Могли бы, что и получше придумать. Достовернее, что ли. Я бы посоветовал.
— Так что, господин прапорщик, — спросил доктор. — Готовы к осмотру?
— Да я вроде…
— Вроде, — передразнил "полковник". — Позвольте мне решать вроде или нет.
И, обращаясь к Зое, добавил:
— А вы, голубушка, принесите- ка мне градусник.
Медсестра послушно вышла из палаты. Доктор же с усердием стал меня осматривать. Зачем-то сдавливал голову, будто арбуз, выстукивал пальцами то по груди, то по животу, подставлял к моим легким деревянную трубку, как на картинке из книжки о «Докторе Айболите». Заставлял дышать и задерживать дыхание. Наконец ощупал мне весь живот и под конец, не без удовольствия, сгибал и разгибал мне суставы на руках и ногах.
По всей видимости, осмотром он был доволен, потому как не дождавшись Зои, ушедшей за градусником, сказал:
— Что ж, голубчик, не вижу оснований вас боле держать у нас. Вы совершенно здоровы. Получите соответствующие документы в канцелярии и можете отбыть в свой полк. Вас там уже заждались.
Доктор направился было к выходу из палаты и уже у самой двери обернулся:
— Да, здесь вас бородач один дожидается. Судя по форме — казак. Я ему несколько раз отворот-поворот, мол нельзя, без сознания еще господин прапорщик. А он все не унимается. Ждать, говорит, буду, пока в себя не придет.