Я кивнул в ответ.
— Ну вот и ладно, — сказал бородач и зашагал дальше, поправив обмякшую тушу барана на своих широким плечах.
Я посмотрел вслед этому великану с восхищением. И сразу вспомнились слова Михаила Юрьевича Лермонтова: «Да, были люди в наше время!» Товарищ Май и в подметки не годился этому уряднику. Природная сила, несгибаемый характер и в тоже время безграничная простота, слились воедино в этом казаке. Я знал про казаков! Точно знал! Но этот бородач не сильно походил на свирепого зверя, про которых я читал в книжках и видел карикатуры. Чувствовал я в нем другого человека: беспощадный к своим врагам в бою, в моменты передышки он преображался, становясь совершенно иным. Добрым и отзывчивым. Сын вольного Дона, впитавшего еще с молоком матери дух свободы, в крови которого бурлила горячая смесь его тюркско-славянских предков, сейчас не был похож на грозного воина, наводившего ужас в атаке на отряды красноармейцев. Сейчас это был обычный мужчина, раздобывший для своих сослуживцев барана и спешащего приготовить сытный ужин.
— Как такое возможно, — прошептал я.
— Ну как вы, господин прапорщик? — передо мной выросла фигура подпоручика Аверина.
Я отдал честь в ответ.
— Благодарю вас, господин подпоручик. Вашими молитвами и стараниями наших эскулапов, спешу снова встать в строй.
— Похвально, господин прапорщик. Кстати, как вас по имени-отчеству?
— Михаил Степанович, — отозвался я.
— Так мы с вами тезки, выходит, — улыбнулся подпоручик и добавил. — Михаил Иванович, к вашим услугам.
— Значит будем знакомы?
— Не только знакомы, Михаил Степанович, но и, если не ошибаюсь, вас командировали ко мне в подразделение.
— Стало быть служить будем вместе? — спросил я, протягивая руку подпоручику.
— Стало быть так, — Аверин пожал мою руку. Чувствовалась сила и крепость его кисти. — Но вам все еще подробно, уверен, расскажут в штабе. Вы туда направляетесь?
— Так точно, господин подпоручик, — отрапортовал я.
— Вот и славно, Михаил Степанович. Не смею вас задерживать. Надеюсь увидимся еще сегодня.
— Меня к ужину пригласили, — заметил я.
— Можно узнать кто? — поинтересовался Аверин.
— Урядник ваш, что меня из аэроплана вытащил.
— А, Харлампий?! — радостно заметил подпоручик. — Добрый казак. Грозился сегодня кулешом накормить с шурпой. Так значит у него и увидимся с вами. Будет возможность узнать друг друга получше.
С этими словами Аверин подмигнул мне и, отдав честь, отчеканил:
— Честь имею!
— Честь имею, — также четко произнес я в ответ, приставив руку к фуражке.
Позади послышался приближающийся стук копыт. Я машинально повернулся. Мимо меня быстрым шагом, почти рысью, прошел конный отряд. Всадники шли как на параде. Один в один. Их командир, с погонами на которых виднелось по одному просвету без звезд, довольно серьезно глянул на меня. Я спохватился и, ловко приставив ногу, щелкнул каблуком сапог. Рука сама потянулась к козырьку фуражки. Офицер слегка кивнул мне в ответ и также приставил руку к фуражке. Я стоял как вкопанный, осознавая лишь то, что этот самый офицер, видимо был по чину намного старше меня. В голове роились мысли будто пчелы в улье. Как-то мне доводилось видеть цветной рисунок в одной из книг. На рисунке были изображены погоны чинов русской императорской армии. Один просвет без звезд, пытался я вспомнить и по спине пробежал легкий холодок. Так это же капитан! Теперь понятен мен его недовольный взгляд. Между чином прапорщика и капитаном была целая пропасть, целая серия военных операций и стычек в которых нужно было не только умело руководить своими подчиненными, но и постараться и самому не потерять головы.
— Нужно научиться различать офицерские чины сразу, — промелькнуло в голове. — Чтобы не попасть в просак и, не дай Бог, не попасть на гауптвахту.
Отряд всадников удалялся, оставляя после себя клубы пыли. Я откашлялся. Отряхнул, осевшую на форму, пыль и двинулся дальше. Здание штаба было в двух шагах.
— Разрешите? — спросил я, открыв дверь. Видимо это была приемная. Дежурный офицер, с такими же погонами капитана, с кем-то говорил по телефону. Он махнул мне рукой, указывая на слегка приоткрытую деревянную дверь. До моего слуха доносились короткие фразы, будто приказ:
«Да. Так точно! Все понял! Передам незамедлительно!» Капитан положил трубку и привстал с места, вопросительно посмотрев на меня.
— Прапорщик Григорьев, — уточнил я. — Мне наказано прибыть в штаб.
Видимо мой доклад был не совсем привычным для слуха капитана. Он слегка скривился и поправил: