— Приказано явиться, господин прапорщик. Слово наказ у нас не применимо. Из гимназистов, что ли? Привыкайте!
— Виноват, — поспешил поправиться я. — После ранения. Контуженный!
Капитан недоверчиво взглянул на меня и, указывая повторно рукой на приоткрытую дверь, произнес:
— Надеюсь, что вы в полном здравии. Господин полковник вас примет. Прошу.
С этими словами капитан открыл дверь шире и пропуская меня вперед, громко отрапортовал:
— Господин полковник, прапорщик Григорьев.
— Прапорщик Григорьев по вашему приказанию прибыл, — эхом повторил я, вытягиваясь в струнку. Передо мной стоял высокого роста военный в чине полковника. В момент, когда я входил, он, склонившись над столом, делал отметки на лежащей там же карте. Ее угол свешивался со стола, открывая моему взгляду несколько замысловатых знаков на пересечениях линий, обозначавших, видимо военные укрепления.
Полковник, не отрываясь от стола, медленно повернул голову в мою сторону и смерил меня взглядом. Молча указал рукой пройти. Я, насколько у меня это получилось, подошел ближе, чеканя шаг.
— Оставьте, прапорщик, — остановил меня полковник. — Вы не на параде.
Я смог разглядеть его лицо. На вид полковнику было примерно лет пятьдесят-пятьдесят пять. Относительно молодой, но почти все волосы на голове были седыми. Благородное, породистое, как бы сказал товарищ Май, лицо было искажено кривым шрамом, шедшим от правого виска, через щеку к уголку рта. Полковник пристально смотрел на меня, будто пытался разглядеть меня изнутри. Было слегка не по себе от такого пронизывающего взгляда, но я старался не показывать виду.
— У вас еще что-то? — спросил полковник, обращаясь ко все еще стоящему в дверях капитану.
— Господин полковник, — отозвался капитан. — Звонили со штаба армии.
— И что? Не тяните! — произнес полковник.
— Необходимо подтверждение данных воздушной разведки.
— Что ж, — снова посмотрев на меня, произнес полковник. На это раз его голос звучал немного мягче. — Раз необходимо, значит подтвердим. Не так ли, прапорщик?!
— Так точно, господин полковник! — отрапортовал я, не осознавая того, о чем сейчас говорилось. Вопросы пролетали в голове, как те всадники, что пронеслись мимо меня с четверть часа назад. Какая воздушна разведка? Что нужно подтверждать? И самое главное, какая роль во всем этом отводится мне?
— Похвально, — ответил полковник и, переведя взгляд на капитана, добавил — Что скажете, капитан? Если такие молодцы у нас в армии, то победа над красными не за горами?
Капитан молчал, по всей видимости, не зная, что ответить.
— Подпоручика Аверина ко мне, — вдруг распорядился полковник. Голос его снова стал похож на несгибаемый стальной жезл.
— Слушаюсь, — капитан отдал честь и удалился.
— Что ж, господин прапорщик, прошу к столу, — обратился полковник ко мне. — Разумеется не праздновать.
С этими словами полковник неслышно усмехнулся.
— Праздновать будем после победы над врагом, — и снова, уже строго добавил. — Что стоите? Прошу. Прошу.
Я подошел к столу. Молча, не смея поднять голову, посмотрел на карту. Толком ничего не понимая во всех этих условных обозначениях, я старался соотнести их с тем, что удалось увидеть с высоты, когда самолет, в котором я чудом оказался, стремительно падал.
— Узнаете? — спросил полковник
— Трудно…- язык будто присох к небу. Я старался скрыть, охватившее меня волнение и ответ дался как-то коряво .– Хотя можно соотнести…
— Старайтесь, голубчик, — заметил полковник. — Это приказ. От этого зависит исход нашего общего дела.
— Общего дела, — зачем-то повторил я.
— Именно! — повысил голос полковник. — Победа над врагами нашей Отчизны и есть наше общее дело!
— Разрешите, господин полковник, — в дверях показался знакомый мне подпоручик Аверин.
— Проходите. Как раз кстати, — пригласил Аверина полковник. — Мы как раз с господином прапорщиком обсуждаем суть того, что является для нас для всех общим делом.
Аверин подошел ближе и незаметно кивнул головой, мол, что происходит. Я в ответ также, стараясь быть незаметным, пожал плечами.
— То, что я вам сейчас скажу, господа офицеры, — полковник старался говорить негромко. — Должно остаться сугубо между нами.
Мы переглянулись с Авериным и снова уставились на полковника. Тот внимательно посмотрел сначала на меня, затем на подпоручика, словно убеждаясь в том, стоит ли доверять нам то, что он собирался сказать. Затем прошелся по кабинету и снова подошел к карте. Взяв в руку тонко очиненный карандаш, он зажал его между большим и указательным пальцами и тыкнув в карту, словно указкой, прочертил небольшой круг. Мы смотрели за его движениями не отрываясь.