Присмотревшись повнимательнее, он понимает, что все проходящие мимо компании состоят из американцев. Череда американских студентов с совершенно одинаковыми разговорами («И я сказал ей… – Ты хочешь сказать, что мне?.. – Оставь меня в покое!»). Все они симпатичные или очень пытаются такими быть. Дэнни хмыкает, провожая взглядом бесконечное шествие студентов по обмену. Он чувствует, что совсем не похож на них. В нем нет ни их дерзости, ни их безбашенного веселья. Когда перед его носом возникает неоновая вывеска «7-Eleven», это кажется очень подходящим моменту. Дэнни, посмеиваясь про себя, заходит внутрь, чтобы проверить, отличается ли флорентийский «7-Eleven» от точно таких же магазинчиков в Коннектикуте или Калифорнии. «Slurpee» по-итальянски пишется точно так же; конечно, часть напитков отличается, но банки точно так же запотевают, если слишком долго не закрывать дверцу холодильника.
Повинуясь внезапному импульсу, Дэнни находит отдел с пирожными. И действительно, прямо перед ним новенькие, ненакрашенные «Крошечные домашние пирожные мисс Джейн», только по-итальянски.
Дэнни читает ценник вслух, ошибаясь почти в каждом слоге. Он улыбается и сияет, потому что сам же написал эти слова, сидя за столом в тысячах миль отсюда, даже не подозревая, что их переведут на язык, которым он не владеет. Если что-то проделало столь длинный путь, значит, кому-то оно хоть чуточку да нужно. Осталось всего три пирожных, и Дэнни скупает все: одно родителям, одно на работу, а еще одно себе. Ему не терпится всем похвастаться. Он жалеет, что рядом нет Элайджи. Что рядом нет никого, кто понял бы, а есть только семнадцатилетний кассир, который, кажется, стыдится своей каштаново-оранжево-белой формы (Италия никогда раньше не знала такой цветовой схемы, а особенно в полиэстере).
Взвинченный неожиданным открытием, Дэнни возвращается в отель. Но он еще не готов заканчивать этот день – пусть он продлится еще хотя бы чуть-чуть. Элайджа еще не пришел, и Дэнни отправляется в бар. Ему кажется, что пить бутылку вина в одиночку как-то стыдно, он пьет по стакану, пока мир не затихает. Он пьет и пьет, хотя алкоголь всегда заставляет его вспоминать, а не забывать. Он рассказывает бармену про пирожные, и тот радостно улыбается и поздравляет его. Дэнни тоже рад.
========== 7. ==========
С правильным человеком ночной разговор по душам может получиться в любое время дня. Но все же поздней ночью у него особое очарование. Элайджа и Джулия сидят в комнате Джулии в ее пансионе. Элайджа касается рукой одеяла и разглядывает картины на стенах: он предпочитает думать, что она сама их повесила, хотя это и не так. Ее вещи по-прежнему в сумке.
– Не успела разобрать, – объясняет она. – Вы так быстро пришли!
– Прости, что потревожил.
– Не волнуйся, я уже была встревожена.
Она разувается, и он разувается тоже. В комнате есть стулья, но они слишком жесткие для беспечной болтовни. Поэтому Элайджа с Джулией садятся на пол, опираясь спинами на кровать.
– Жаль, у нас нет свечек, – замечает Элайджа.
– Может, погасим свет и оставим только лампу?
Джулия встает и идет к выключателю, а Элайджа закрывает глаза. Он слышит, как она шагает по комнате, и чувствует, как светлая комната погружается во мрак, а потом еле заметно возвращается обратно к свету. Он чувствует, как Джулия возвращается к нему. Садится рядом. Тихо дышит.
– Расслабься, – говорит она, и одно это слово уже расслабляет.
«А ты тоже думал?..»
– О ком задумался? – тихо спрашивает Джулия.
– Так, кое о ком из друзей. Интересно, сколько у них там времени.
– Он в Род-Айленде?
– Да.
– Значит, там вечер только начинается.
Элайджа открывает глаза и видит, что теперь закрыла их Джулия. Их голоса движутся со скоростью ночи.
***
Дэнни вставляет ключ в замок только с третьей попытки.
– Элайджа? – окликает он.
Но кровать брата пуста, и комната погружена в одиночество.
***
У Элайджи с Джулией медленно теряются слова. Они одно за другим выпадают из разговора: все длиннее становятся паузы, все волнительнее – ожидания. Ее рука скользит с его локтя к щеке. Он закрывает глаза, и она улыбается. Он такой серьезный. Их первый поцелуй очень отчетливо откладывается в памяти. Второй, третий и четвертый начинают сливаться – они уже не сами по себе, а часть чего-то большего, чем даже их сумма.
– Спасибо, – шепчет Элайджа, в очередной раз переводя дыхание.
– Пожалуйста, – отвечает Джулия и целует снова, не успевает он ответить.
Они целуют, гладят и обнимают друг друга, пока не засыпают. Они проснутся на рассвете в объятиях друг друга.
***
Дэнни быстро засыпает и просыпается через два часа. Из каждой щели его сознания сочится тошнота. Какой-то части его хочется сунуть уже два пальца в рот и спать спокойно. Но другая часть помнит, чем он ужинал: телятиной, спаржей, томатно-хлебным супом – и не хочет с этим расставаться. Наконец он решает, что надо бы добыть имбирного эля, душит своего внутреннего скупердяя и совершает налет на минибар. Увы, имбирного эля там нет. Придется довольствоваться «фантой».
– Элайджа, ты спишь?
Дэнни наощупь ищет открывашку и режет палец о крышку. Он по ковру находит путь до ванной и достает из дорожной аптечки четыре таблетки «тиленола». Первая улетает в канализацию, но остальные три достигают цели и растворяются в потоке переслащенной газировки. Дэнни все еще тошнит, но он все равно засыпает.
***
Утром его телефон мигает красным огоньком.
«Встретимся в Уффици, – произносит голос Элайджи. – Мы будем там в одиннадцать».
***
Трава принадлежит Джулии, а идея прийти в музей накурившись – Элайдже. Джулия сворачивает ему косяк, а потом, увидев его счастливую улыбку, дает еще немного с собой. Докурив, они спускаются в лобби, держась за руки. Владелец пансиона желает кивает, желая им доброго утра, они хихикают и улыбаются в ответ. От дверей они несутся вприскочку. На часах одиннадцать-пятнадцать.
***
Дэнни ждет у входа, а потом в очереди. Он ищет глазами брата, пока наконец не сдается. Может, Элайджа уже внутри. Или вообще не придет. Дэнни не в том настроении, чтобы терять время. Он едва выносит, когда теряет его сам, а представлять, что его время транжирит кто-то еще, просто невыносимо. Очередь очень длинная и очень медленно движется. Вокруг стоят американские семьи – непоседливые дети и отчаянно вежливые родители. Стены музея покрыты легким налетом граффити: «KURT 4-EVA», «MARIA DEL MAR 4/4/98», «CLARE 27/03 FRANCESE…TI AMO JUSTIN»…
С одной из американских семей стоит гид-тиран, решившая вымуштровать бессмысленно скачущих детей.
– Скука – дурная привычка, – бормочет она.
Американская мамаша готова убивать взглядом.
Проходит пять минут – Элайджи не видно. Пятнадцать минут – Элайджи нет. Контролер приглашает Дэнни войти, и он не возражает. Он начнет с начала музея и постепенно пройдет его весь. Элайджа наверняка догонит его где-нибудь к середине, даже не осознавая, что опоздал.
========== 8. ==========
Элайджа не удивлен, что брат его не дождался. Да, на самом деле, это и не важно. Элайджа счастлив быть здесь, счастлив быть рядом с Джулией. Он выкурил ровно достаточно, чтобы все казалось очень близко, но не так много, чтобы все отодвинулось в недоступную даль.
Длина очереди удивляет их обоих, но Элайджа тут же удачно завязывает разговор с двумя стоящими впереди австралийками и время пролетает быстро. Море через три дня исполнится сорок, и Джуди с Хелен собираются отвести ее в самых дорогой ресторан Сьены и выпить не меньше четырех бутылок вина. Все они работают секретарями в суде – познакомились в старшей школе и с тех пор вместе идут по жизни. Женщины спрашивают Элайджу и Джулию, как давно они вместе, и Элайджа наслаждается уже тем, что они сочли уместным спросить.