Хорошо тем, кто ждёт своих родителей около школы. Они там все вместе — Колбасник, Вовка, наверное, тоже. Девчонки. А Вовка удивляется — почему Серёжа не пришёл к школе. Вовка же не знает, что мама сказала — из дома не выходить.
Пойдут родители с собрания. Кого-то поругают, кому-то всыплют. Им лучше, потому что они ждут вместе.
И кто вообще придумал эти родительские собрания? Серёжа их всегда ненавидел. Когда дети жалуются друг на друга, это называется ябедничать. А когда взрослые жалуются на детей, это называется родительским собранием.
Серёжа махнул рукой, включил пластинку и решил больше не волноваться. Не будет, и всё. Он привязал бумажку к нитке и стал играть со своими кошками. Серёжа нёсся по квартире, а за ним — шуршащая бумажка, а за бумажкой — прыжками Паша, а за котёнком — Звёздочка. Весёлый тарарам. И пусть. Нельзя всё время предаваться печальным мыслям. Нельзя сидеть, оцепенев, и ждать плохого. Может, ещё ничего плохого и не будет. Вдруг мама не придаст такого уж большого значения этой несчастной двойке? И тем более — плафону. Подумаешь, большое дело — плафон. Возьмёт и простит мама. Скажет: «Что же ты, Серёжа, натворил? Больше так не делай». И всё, и забудет, и больше ничего об этом вообще не будет говорить. Разве так не бывает? Очень даже может быть! Эй, кошки, поймайте бумажку! Ему уже кажется, что сейчас самое главное — не дать Паше схватить бумажную мышь. Вовремя дёрнуть нитку, вовремя отскочить. А Пашка на своих не очень уверенных толстых лапах несётся изо всех сил и с разбегу проезжает по лакированному полу, как по льду. И короткий тонкий хвостик держит морковкой, а глаза у Пашки голубые, как у Звёздочки. И спинка жёлтенькая. Только у Звёздочки мех, а у Пашки почти пух — лёгкий, мягонький и всегда тёплый.
Притаился Пашка под шкафом, а Серёжа нарочно бумажку поближе подтаскивает — хватай, Паша, вот же она, коварная, хитрая мышь. Ты, Паша, отважный охотник на бумажки. Цапай её! Он, дурачок, выглянул одним глазом, вытянул лапу, напружинился — схватил! А бумажка, эта живая ловкая бумажка, которая на самом деле, конечно, мышь — уж Пашке-то это известно! — скакнула в сторону и смеётся над глупым котёнком Пашей. И Звёздочка смотрит снисходительно и мягко. Что взять с ребёнка? Вырастет, всему научится, гениальным будет. А пока, конечно, не так уж ловок, не так уж проворен. Вот и разъезжаются его слабые лапы. Смеётся Серёжа. Весёлый мальчик, Звёздочка рада, что пришла тогда именно к нему под дверь. Заботливый, добрый хозяин Серёжа. И Звёздочка погладила Серёжин тапок своим боком.
И тут дверь открылась, и мама пришла.
Она остановилась в дверях и смотрела на Серёжу очень долго, потом на Звёздочку, которая сразу отошла в сторону. На Пашу, который наконец схватил бумажку и делал вид, что сейчас её растерзает, потому что она мышь. Мама молчала, Серёжа вглядывался в её лицо, но ничего на нём не мог прочесть. Лицо было замкнутым. Она повесила пальто на вешалку. Золотой костюм делал маму совсем чужой, но главное, конечно, не костюм, а мамино лицо. И глаза смотрели на Серёжу холодно.
Когда Серёжа вырастет, совсем вырастет, и у него будут дети, он никогда не будет смотреть на них такими глазами. И никогда, что бы они ни сделали, у него не будет такого лица. Никогда и ни за что.
Серёжа выпустил из рук нитку и стоял перед мамой. Она отвернулась от него, выключила газ под пустым раскалённым чайником, сунула в холодильник тарелку с сыром. Всё это молча. Потом мама прошла в комнату, села на диван. Звёздочка отошла в дальний угол за шкаф, Паша, смекнув, что игры больше не будет, поплёлся за ней. Он был огорчён.
Мама смотрела в угол. Потом она сказала:
— Кошек чтобы завтра не было. Всё.
Серёжа даже не понял, о чём она говорит.
Как это — чтобы кошек не было, когда они есть? Кошка и котёнок, мама и сын, Звёздочка и Паша. Как же может быть, чтобы их не было? Они бегают, спят, едят, смотрят. Как же может их не быть?
Мама ушла в кухню, открыла кран, наливала воду в чайник.
Вдруг крикнула:
— Кошки на уме? А мать позорься на собраниях? Никаких кошек! Моду завёл! Ещё и простыни за кошками стирай!
— Мама! — тоже громко кричит Серёжа. — Мама, ты что? Послушай! Плафон можно заменить! Двойку можно исправить! При чём здесь кошки? Послушай же!
Она не слушала. И не видела, что он плачет.
«Даром преподаватели время со мною тратили…» — пела пластинка. Серёжа сам не замечал, что плачет.
Мама сказала:
— У меня не кошачья ферма.
В этот вечер Серёжа понял: самое страшное — когда кричишь, а тебя не слышат.