— Четвероногий? А как же канарейка? — спросила Лариса.
— Не задавай глупых вопросов, — сказала Нина Алексеевна.
Она улыбалась, потому что Олин папа опять сказал:
— Спокойно! Снимаю!
Он щёлкнул аппаратом несколько раз. Потом сказал:
— Всё. Снимки напечатаю через неделю.
Все стали расходиться.
Нина Алексеевна напомнила громко:
— Все слышали? Фотографии будут через неделю. Принесите деньги, по пятьдесят копеек. И никаких «забыл»!
Колбасник вдруг сказал Тане мирно:
— Раньше вся земля была заселена тритонами. Только большими, больше крокодила раз в семьдесят.
Унесли своих толстощёких хомяков Оля и Лариса. Унесла чёрненького пинчера Оля Горелова. Колбасник уволок своих тритонов.
— Вова! А почему не пришёл Серёжа? — спохватилась Нина Алексеевна.
— Он никак не мог, — ответил Вовка. — У него ухо болит.
— Знаю я ваши уши, — на всякий случай устало сказала учительница.
Все расхохотались. Таня стояла, краем глаза следила, куда пойдёт Максим. Может быть, он подойдёт к ней? Может быть, скажет что-нибудь? А Максим сидел на корточках перед Чарликом, гладил его. И Людка стояла рядом.
— Какая порода? — спросил Максим.
— Помесь терьера со шпицем.
— Дворняга, значит, — сказал Максим.
— Ничего подобного, — обиженно протянула Людка, — помесь терьера со шпицем.
— Славный, — мирно сказал Максим.
Он всё гладил Чарлика. Тане так хотелось подойти. Ну почему она не смогла подойти к ним? Людка — подруга, Максим — это Максим. Любой человек из класса мог подойти к нему, спросить что-нибудь. Любой. А Таня не могла. Все другие без сложностей. А Таня со сложностями. Поэтому ей так трудно.
Наконец решилась!
— Людка! Я пошла!
А Людка? Глянула через плечо, небрежно. Кто это там ей, Людке, мешает с человеком разговаривать? Не остановила, не сказала: «Подожди, Таня, вместе пойдём». Махнула рукой неопределённо — не то приветливо, не то равнодушно.
А Максим? Он треплет Чарлика за ухом.
Тане становится очень-очень грустно. А почему, собственно? Что с ней такое творится? Ей кажется вдруг, что у Людки хитренькая лисья мордочка и нахальный взгляд. Что за новости? Людка же её подруга. Получается так: если Людка не подошла к Максиму и не поговорила с ним — она хорошая, славная Людка. А если подошла и поговорила, позволила собаку Чарлика погладить — то она плохая Людка с хитрым личиком? Нет, так не годится. Людка ни в чём не виновата.
А Максим? Разве Максим сделал что-нибудь плохое? Ему дали поиграть с собакой, а он так любит животных. Да, Тане горько, Максим сегодня ни разу не взглянул на неё. Но не может же он всё время на неё смотреть. Иногда смотрит, а иногда не смотрит.
В тот день, когда они вместе ходили до универмага и обратно под тихим крупным снегом, который плыл в синем воздухе, Максим всё время смотрел на Таню. Тогда был такой день. А сегодня другой день. Мало ли вокруг интересного, на что Максиму хочется смотреть? Вот собака Чарлик, например, лохматая и смешная. И глаз совсем не видно, одни вихры торчат. Очень, очень симпатичная собака.
Девочка с попугаем
Серёжа достал с антресолей большую сумку, постелил в неё мягкую серенькую подстилку. Потом он подозвал Звёздочку и Пашу. Конечно, Звёздочке не понравилось в сумке. Звёздочка умная кошка, она понимает, что сидеть у тёплой батареи или в уголке дивана приятнее, чем в сумке с «молнией». В сумке сидеть тесно и обидно. А Пашке и в сумке хорошо. Он ещё маленький и наивный, Пашка. В сумке так в сумке. Звёздочка хотела выпрыгнуть, но Серёжа затолкал её обратно, и она смирилась. Умные умеют смиряться. А Пашка сразу хорошо устроился в этой большой, пропахшей апельсинами сумке. Он сунулся к мамкиному животу и задремал.
Серёжа шёл со своей сумкой длинной узкой улицей. Он почему-то шагал всё быстрее, как будто куда-то спешил. Но спешить ему некуда, он не знал, куда идёт.
Начиналось воскресенье. Прошли, громко разговаривая, мальчишки с хоккейными клюшками и спортивными сумками через плечо. Последние холодные дни, мальчишкам хочется наиграться в хоккей до следующей зимы. Солнце светило нетёплое, жёлтое. Снег уже был тёмный, некрасивый.
Серёжа увидел скульптуру лошади. Он видел её много раз, но никогда не приглядывался — пройдёт мимо и даже не подумает о ней. Стоит скульптура лошади, ну и пускай стоит. Его это не касалось. Почему же сегодня он остановился перед ней?
В сером двухэтажном доме ветеринарная поликлиника. Она стоит среди берёз, а перед входом в поликлинику — скульптура лошади на высоком белом пьедестале. И сама лошадь тоже белая. Ноги у лошади тонкие, сильные. Длинная умная морда, уши торчком. Она смотрит своими белыми глазами на улицу, по которой несутся грузовики, автобусы, такси.