Но погрузиться в молитву не получилось, в его словах вряд ли удалось бы обнаружить истинное намерение, так как сердце его было полно злобы. В первом стихе, «Господь, открой мои уста, и да восхвалит Тебя мой рот», мысль еще поспевала за словами, но затем благословения посыпались одно за другим и превратились в утратившую смысл вереницу мутных слов. Вскоре Йонатан обнаружил себя шагающим, будто это не он, а кто-то другой, а он лишь наблюдает за этим другим, как тот делает три шага назад, слегка наклоняя тело влево, затем вправо, привычно бормоча: «Творящий мир в своих высотах да сотворит Он мир нам». Бормоча, подумал, достать ли телефон, ведь он сейчас разговаривает с Богом, где это видано — смотреть на телефон, когда разговаривавшее Богом? Однако сдался, быстро сунул руку в карман к телефону, который не прекращал там тарахтеть, поскольку теперь любая ситуация — во спасение жизни, и прочел сообщение: «Ты где, брат? Заберу тебя на машине. Поедем к адвокату. Есть отличная мысль!»
Удушье подбирается к Йонатану, охватывая тело своими цепкими щупальцами, которые разрастаются и множатся, зажимая Йонатана в тиски. Он вспоминает, что в любой нестандартной ситуации у Мики чудом появляется машина, и привычно отмечает: первый симптом.
Тьма продвинулась в глубь сухого неба. Мика, постоянно сигналя, уже ждал его на дороге у центра «Эфрон». Йонатан бросил взгляд через окно на происходящее в зале, и, хотя выражение лица Шая было по-прежнему жестким, аргументы для оправдания уже созрели в его мыслях. У меня и правда нет выбора — попытался Йонатан убедить сам себя, потянул тяжелую железную дверь, на цыпочках прокрался в зал и, почти не разжимая губ, так, чтобы слова звучали неразборчиво, прошептал на ухо Шаю:
— Срочное дело. Прости, это в самом деле срочно.
Чтобы не дать возможности Шаю ответить, слегка ему поклонился, опустил голову и, глядя под ноги, попятился к выходу.
Мика сидел в серебристо-черной шестой «мазде», арендованной из «Бест», Йонатан открыл дверь и произнес:
— Здравствуй, Мика.
Тяжелое облако одеколона пахнуло на него, а Мика, перебрав несколько радиостанций, добавил громкость, прокричал вместе с песней: «Кто верит, тот не боится!» — и произнес:
— Ну, Йонатан, залезай давай, — и поспешные жестом показал: нет времени.
Как только Йонатан сел и захлопнул дверь, «мазда» сорвалась с места. Мика ехал быстро, порой еще сильнее нажимая ногой на педаль газа, а пальцем — на кнопку громкости, миновал сдержанно-самодовольные серые здания улицы Ѓерцог, промчался на красный свет, и Йонатан педантично отметил: второй симптом. Отчетливо понимая, что дальше ловить симптомы без толку — все и так тут ясно, — он закричал:
— Красный же, ты чего? Хочешь, чтобы права отняли?
Мика процедил: чтоб они сдохли, эти полицейские, заразы все как один, разве Йонатан не слышал о расследованиях против тамошних сотрудников, да там все преступники, в полиции полно «оборотней». Он покосился на древний византийский монастырь в Долине Креста, что высился справа, затем поднялся по тесной, кривой улице Аза, миновал кафе «Моиз» слева, кафе «Йеѓошуа» справа, кафе «Момент» и маленький памятник погибшим там в теракте в 2002 году и наконец удивительно умело скользнул на узкий тротуар у дома номер восемь по улице Бен-Маймон.
— Это кабинет адвоката Горена, — подытожил победительно, будто доказывая, что ничего не выдумал, все абсолютная истина.
Мика торопливо затушил мотор, пригнул правое зеркало, чтобы никто его случайно не задел, а Йонатан вышел к ближайшему автомату для оплаты парковки и запихнул в его жадно распахнутую пасть пару шекелей. Преувеличенная боязнь штрафов заставила его для пущей безопасности кинуть внутрь еще несколько монет, после чего он поспешил следом за Микой, который уже взбежал вверх по широким ступеням лестницы, утопил большим пальцем кнопку звонка и, не дождавшись ответа, начал колотить по внушительной двери.
— Здравствуйте, — произнесла затянутая, как мумия, в костюм секретарша, сидящая в приемной, поднимая на них жесткий и строгий взгляд. — Не нужно стучать, достаточно позвонить. Чем можно вам помочь?
— У нас встреча с адвокатом Гореном, — мягким, неизвестно откуда взявшимся тоном пояснил Мика, облокотившись о ее стол.