Инари стоит, немного бледный и улыбающийся, на берегу и просит у Сунила трубку.
А Сара стоит рядом с Каллио и шепчет ему на ухо:
— Учись, Каллио. Такому человеку можно верить. Я знаю, верить можно только тому, кто хорошо работает.
Каллио утвердительно кивает и чувствует, что у него затекли ноги и пересохло во рту. Они вдвоем подходят к своему товарищу, смеются, пожимают его шершавую руку и снова смеются: мир прекрасен.
Десятник говорит:
— Идемте, ребята, назад, надо отворять ворота запани и выпускать сплав дальше.
И они идут обратно. Мир чертовски хорош, и Инари — настоящий мужчина. Да, такому можно верить.
Они выпускают из запани лес, и бревна выходят в далекое путешествие.
И снова сплавщики заползают спать в свою собачью конуру, и снова Инари выбирается в лес из этой собачьей конуры и долго не возвращается. А Каллио не спит. Он думает, куда запропастился Инари, приподнимается, стукается головой о потолок, ворчит: «Са́тана-пергела» — и выползает на воздух.
Ночь прозрачна, и, таинственные белой ночью, высятся береговые сосны и лепятся по обрывам; там шумит быстрая река, и где-то очень близко поет пеночка.
Каллио вытаскивает кисет и набивает новую трубку, а птица поет. Он прячет кисет и вспоминает, что кисет-то сшит ему Эльвирой, и тогда он думает: как только кончится сплав, он пойдет и поможет ей два-три дня по хозяйству на полевых работах.
Ночь совсем прозрачная, и Инари не возвращается. Вдруг Каллио слышит внизу всплеск. Черт подери, что бы это могло означать? И он спускается по обрыву и видит: Инари стоит по грудь в воде у берега и ладит что-то на бревне, а бревно не стоит на месте, играет, как жеребенок. И тогда Каллио осторожно подкрадывается ближе и наблюдает. Он видит, что Инари на воткнутых в бревно (специально пробуравлены дыры) ветках прикрепляет плакат. Каллио медленно, в свете северной ночи, читает огромные буквы плаката:
«Требуем 8 марок в час — иначе забастовка».
Инари закрепляет этот плакат, — видно, не первый в эту ночь, — отталкивает бревно багром к середине реки, и оно идет послушно вниз по течению. Инари следит за ним, и Каллио видит, как спокойно идет к югу дерево, и думает: «Ежели оно дойдет так до моря, то сделает триста километров, и его прочтет уйма сплавщиков… Да ведь его сорвет на следующей же запани десятник!.. А может, и не сорвет, не заметит, а рабочие переплавят дальше. — И он улыбается: — Хитрый этот черт, Инари!»
А Инари, стуча зубами, подымается по обрыву. Тогда Каллио вдруг выступает из-за сосны и, подражая медведю, рычит — так, в шутку:
— А я все видел — р-р-р-р, я знаю, как ты топишь своих насекомых.
Инари от неожиданности останавливается и затем, продолжая взбираться, тихо говорит:
— Что же, иди донеси акционеру или десятнику.
Каллио обиделся. Он идет за Инари и говорит ему:
— Умный ты, и про дивиденды знаешь, хитрый ты, как медведь, а все-таки дурак, что от меня такие дела скрываешь…
Инари продолжает взбираться и молчит. Тогда Каллио продолжает:
— Я, может быть, тебе помог бы.
— А это на твоем лице не написано, — уже одобрительно говорит Инари.
И Каллио улыбается.
А где-то близко какая-то птица играет вовсю, щелкает, захлебывается, рассыпается дробью, и они стоят в молчании и слушают эту песню. Потом Каллио спрашивает:
— Можешь ты, стоя на бревне, через пороги проскочить и не упасть?
— Могу, — говорит Инари.
И Каллио решает, что и он непременно в этот же сплав научится проходить пороги.
Они вползают в жилье, и спертый воздух затхлого помещения ударяет им в нос и спирает дыхание.
Через четыре часа — снова четырнадцать, а то и двадцать часов нелегкой работы сплавщика. В следующую ночь, такую же белую и таинственную, Каллио помогал Инари ставить на бревнах плакаты и пускать их вниз по течению. «8 марок в час — иначе забастовка». Срок был намечен через семь дней.
Потом Инари пошел спать, хотя уже над лесом сияло утро, а Каллио решил попробовать проехаться, стоя на бревне. Это он умел делать и раньше, но теперь он решил научиться спускаться на бревне через порог. Все дело здесь в ногах: надо крепко зажать ногами бревно, чтобы оно не вращалось. И все шло отлично, но Каллио очень устал, ему было холодно, зуб на зуб не попадал, а тут ему показалось, что кто-то идет по берегу. Он оглянулся, потерял равновесие, бревно перевернулось, и он с головой ушел под воду. Когда он выплывал, тяжелый удар плывущего бревна оглушил его.
Очнулся Каллио в темной бане. Потолок нависал над головой, трудно было дышать, и нестерпимо ныла голова. Казалось, череп расползался по швам. Рядом сидел Сара.