- От Рэймона?
- Да, от Рэймона. Прости меня, я не могла дождаться и вскрыла его.
На вырванном из записной книжечки листке наспех нацарапано: “Дорогая моя, нас увозят в Германию. Все товарищи, которых ты знаешь, едут вместе со мной и все хорошо себя чувствуют. Не беспокойся, будущей весной мы поедем за подснежниками. Заботься о нашем сыне. Целую и люблю вас обоих. Мы победим. Мужайся”.
- Кто принес письмо? - спрашивает Марсель, не зная еще, плакать ей или смеяться.
- Какая-то женщина. Она оставила свой адрес.
- Рэймон! Мой Рэймон! - кричит Марсель. - Он жив. Я его нашла.
- Но почему он тебе пишет о подснежниках?
- Чтобы доставить мне удовольствие. Вот уже три года, как он мне обещает поехать за город, но все время нам что-то мешало.
Взгляд Марсель сияет сквозь слезы.
*
- Так это вы! - говорит Марсель, узнав в молодой женщине, которая открыла ей дверь, знакомую по Ромэнвилю. - Я пришла вас поблагодарить.
- Какая приятная неожиданность! Мне так хотелось с вами повидаться. Я знаю, где мой муж.
- Я тоже, благодаря вам.
- Как это?
- Вы отвозили на этих днях письмо в Кламар?
- Да.
- Оно было адресовано мне.
- Да? Вот хорошо!
- Как вы его получили?
- Оба письма принес какой-то неизвестный, он подобрал их на улице, по которой только что проехал тюремный автомобиль. Они были в одном конверте и на нем стоял мой адрес.
- Значит, наши мужья вместе, - говорит Марсель. - Они отправлены в Германию.
- Да, они пока уцелели.
XVII
- Он умер! Выносите!
Рэймон Фуко и его друг Робер за руки и за ноги поднимают тело товарища.
- Быстрее! Быстрее! - повторяет Blockfriseur.[Парикмахер; он же ведал санитарным состоянием барака. Это была привилегированная должность, следующая за начальником барака и писарем. Часто парикмахерами бывали убийцы. (Пpимеч. авт.)]
Сто пятьдесят человек топчутся на месте. Так начинается утро шестнадцатого барака [В бараке размером 16 на 8 метров помещалось от ста до трехсот человек, а иногда и больше. (Примеч. авт.)] в Маутхаузене. Раздаются пощечины, в груду сваливаются тюфяки, столбом стоит пыль, люди мечутся, падают, и среди этого стада гигант с волосатой грудью беспрерывно размахивает дубинкой. Вой, хохот начальника барака, хохот, который леденит душу двум или трем страдальцам, умирающим в это прекрасное майское утро.
Рэймон и Робер, спотыкаясь, проходят посреди невообразимой сутолоки.
Мишель умер ночью. Вчера во время работы он потерял сознание. Капо [Заключенный, который надзирал за работой подчиненной ему бригады. Часто эту должность занимали бандиты, безнаказанно убивавшие других заключенных. (Примеч. авт.)] ударом ноги привел его в чувство. Вечером, когда все они шли с работы, Мишеля пришлось поддерживать. Вернувшись в барак, он не мог есть. За те полтора месяца, которые прошли со дня прибытия Рэймона и его товарищей в Маутхаузен, Мишель умирает десятым по счету из партии в шестьдесят французов.
Немного нужно, чтобы умереть в Маутхаузене. Достаточно провести здесь несколько недель, чтобы изголодавшийся человек дошел до полного упадка сил. Достаточно дизентерии, вызванной стаканом воды, чересчур сильного пинка, чрезмерного утомления во время работы, ненастного дня; достаточно забыться на минуту, и если вас тут же не добьют, то в ближайшее утро вы больше не проснетесь. Труднее всего приходится в первые три месяца, пока не приспособишься. Если после этого срока еще держишься на ногах, есть надежда выжить. Такая же надежда, как у приговоренного к смерти, который не хочет умирать.
Рэймон и Робер относят тело товарища в умывальную барака. Здесь на мокром цементном полу уже лежат два трупа.
- Раздеть! - приказывает Blockfriseur, разрезая веревку, на которой держались полосатые кальсоны.
Ляжки умершего не толще икр. Когда с него снимают рубашку, голова глухо стукается о цементный пол.
Рэймон поспешно подбирает скатившийся на пол кусок черного хлеба, не съеденный вчера Мишелем.
Живот покойного провалился и кажется прилипшим к позвоночнику. Из-под белой кожи выпирают ребра.
- Wasser! [Воды! (нем.)] - требует Blockfriseur.
Рэймон, сообразив, в чем дело, набирает в горсть немного воды и поливает грудь умершего.
Пока Робер относит в ящик грязное белье, немец надписывает чернильным карандашом номер: 25511.
Кончено.
Сегодня Рэймон и Робер не успеют помыться. Они бегут одеваться и становятся с котелками в очередь, чтобы получить по четверть литра черноватой бурды - кофе.
Рэймон вынимает из-за пазухи кусок хлеба.
- Оставим по кусочку Жежену и Виктору, - предлагает Робер.
Тридцать пар глаз смотрят на них, пока они едят. Снаружи, в тридцати метрах отсюда, в крематории, вспыхивает красное пламя.
Запахло жареным мясом.
*
Через несколько дней одиннадцать французов были отправлены в бригаду Бертеля.
- Все кандидаты в крематорий! - сказал при этом капо.
Рэймон и его товарищи находятся в этой группе. Среди них и Арман. Нос у него стал еще длиннее и лицо еще более вытянулось.
Бригада Бертеля славится на каменоломнях Маутхаузена.
Там добывают камни вручную.
- Он думает нас запугать, убийца, - громко говорит Жежен в тот момент, когда всю группу выстраивают у груды камней. - Ничего, ребята, выдержим.
- Только не валяйте дурака, - советует Рэймон.
- Он следит за нами. Не надо выделяться в первый же день. Иначе он нам проходу не даст.
Французы начали попарно таскать носилки. Арман остался в стороне. Бывшие его товарищи по группе Вальми перестали с ним общаться. С ним никто не разговаривает. Он выдал всю группу. И Мишеля в том числе.
Под палящим солнцем, с непокрытыми выбритыми головами, работают заключенные. Время от времени на чью-нибудь согнутую спину с силой опускается палка. Целый день только камни да камни.
Камни, низвергающиеся лавинами. Камни, давящие на плечи и пригибающие к земле носильщиков. Камни, с глухим стуком падающие в вагонетки. Камни, встающие стенами. Камни, которые нужно дробить. Полуобнаженные люди, сотрясающиеся от толчков отбойного молотка. Бегущие люди. Воющие люди. День, похожий на все остальные.
- Эй вы, французы! - кричит испанец в фуражке, по-видимому, капо.
- В чем дело? - спрашивает Рэймон.
- Скажи-ка своему другу, который болтается там один, чтобы он тоже работал. Иначе его изобьют.
Испанец указывает на Армана, который, насторожившись, как затравленный зверь, работает еле-еле.
- Он мне не друг.
- Но он же француз.
- Француз, выдавший нас всех. Мы здесь по его вине.
- Он выдал товарищей?
- Да.
- Тогда мне на него наплевать. Пусть сам о себе думает.
Перед уходом испанец советует:
- Главное - ничем не выделяться. Меня-то бояться нечего, но остерегайтесь других капо.
В Маутхаузене слухи распространяются быстро.
Через час все работающие на участке уже знают, что тот француз, который работает один в стороне, выдал других французов.
XVIII
- Так вы меня поняли? - спрашивает Рэймон у товарищей, спрятавшихся за вагонеткой. - Как только появится трактор, каждый из нас, поодиночке, пойдет в уборную. Мы подбежим к машине одновременно с пленными в тот момент, когда она подойдет к повороту. Вы все знаете, что должны делать?
- Да.
- Хорошо. Теперь нужно разойтись и притворяться, что мы работаем.
Рэймон, Виктор, Жежен и Робер расходятся в разные стороны. Накануне они приняли решение напасть на грузовик со свеклой.
Каждый день, в один и тот же час, грузовик на прицепе у трактора пересекает каменоломню. Его охраняют три эсэсовца, вооруженных винтовками и дубинками. Несмотря на это пленные, работающие вдоль дороги, кидаются к грузовику, чтобы раздобыть хоть немного свеклы. У них выработана особая тактика: разбившись на группы, они неожиданно окружают грузовик, и пока эсэсовцы яростно избивают одних, другие стараются набрать побольше свеклы. Затем добыча, вынесенная с поля боя, делится поровну. Удобнее всего нападать на перекрестке, загороженном скалами и строениями, среди которых легко укрыться. По другую сторону дороги, напротив того места, откуда нападают пленные, работает бригада Бертеля. Позади тянется канал, а рядом с ним - уборные. Рэймон и его друзья выбрали этот участок дороги отправным пунктом для атаки.