Я подумал и ответил:
— Нет. Никому. Ни копейки.
Параскевич опять тонко улыбнулся.
— Водовоз, — сказал он, — ты хорошо подумай. То, что происходит сейчас в твоих мозгах, совсем не мышление.
— Но я не должен! — сказал я. — Честное слово!
— Ну хорошо, — ответил Параскевич, — я тебе напомню. Что принёс тебе Корольков, чтобы приложить к синякам?
Вот тут я начал заикаться.
— Водовоз, где эти деньги?! — спросил Параскевич.
— Но, Параскевич, — сказал я, — это такая мелочь, я их истратил. Я совсем не думал… Хочешь, я тебе дам рубль?
— Ты хочешь подарить мне рубль? — Параскевич всё ещё тонко улыбался. — Спасибо, спасибо, Водовоз. Но ты бы всё же мог догадаться, хоть у тебя и нет принципов, что я не нуждаюсь в твоём рубле.
— Ну хорошо, — сказал я. — Не хочешь рубль, давай я тебе принесу кусок кулебяки. У нас очень вкусная.
Параскевич захохотал. Он говорил:
— Водовоз, ты уморил меня. Ты хочешь вместо пятака принести мне кулебяку? Это восхитительно, Водовоз! Когда я расскажу об этом дома, мне не поверят.
Я объяснил Параскевичу, что это вовсе не вместо пятака, что кулебяку я ему принесу просто так, чтоб загладить вину, а пятак само собой.
— Понимаю, — сказал Параскевич. — Наконец я уловил ход твоих мыслей. Что ж, когда меня угощают, я не отказываюсь. Зачем обижать хозяев?
Я пошёл на кухню, отрезал большой кусок кулебяки и принёс Параскевичу. Но он только взглянул на кулебяку и улыбнулся. Он сказал:
— Водовоз, я надеюсь, что ты по рассеянности не положил кулебяку на тарелку.
Я пошёл опять с кулебякой на кухню. Я положил кулебяку на тарелку, достал из ящика буфета салфетку и положил её рядом с кулебякой.
Я вернулся в комнату.
Параскевич взял у меня из рук тарелку, поблагодарил; салфетку он убрал с тарелки на стол и стал есть. Ел он с аппетитом. Когда съел, вытер салфеткой губы, ещё раз поблагодарил и вдруг встал, подошёл к двери той комнаты, где были мама и Мила, постучал, вошёл и стал благодарить маму и Милу за кулебяку. Мама сказала: «На здоровье, деточка» — и погладила Параскевича по голове. Конечно же, она была в восторге от Параскевича. И откуда у Параскевича столько принципов? Где он их только берёт? Нет, как бы я ни старался, никогда я не смогу быть таким.
Параскевич вернулся в мою комнату. Он не забыл закрыть за собой дверь.
— Водовоз, — сказал он, — если у тебя сейчас нет пятака, я могу подождать.
Я ответил, что пятака у меня нет, но есть двадцать копеек. Но он двадцать копеек брать отказался. Тогда мы пошли на улицу разменивать.
Я разменял двадцать копеек в магазине, где продают соки и фрукты. Параскевич положил пятак в карман.
— И запомни, Водовоз, — сказал он, — когда речь идёт о принципах, мелочей не существует.
Потом Параскевич достал из кармана деньги и купил два стакана сока. Мы выпили сок, и Параскевич спросил:
— Ты понял?
Я кивнул, хоть ничего и не понял.
— Водовоз, — сказал Параскевич, — разреши мне угостить тебя ещё трубочкой с кремом?
Он повёл меня к тому углу, где продаются трубочки, и купил по одной себе и мне.
Он опять спросил:
— Ты понял?
— И опять я кивнул. Не мог же я сказать ему, что ничего не понял!
— Нет, ты не понял, — догадался Параскевич. — Я покупаю это всё для того, чтобы ты не подумал, будто я жадный.
Всё у Параскевича получается тонко, так загадочно, что ничего не поймёшь. Я заметил, что трубочку он ест не так, как я. Он сначала обгрызал её, обдирал слой за слоем, а когда оставался всего один слой вафли, начинал откусывать с конца. Это он здорово придумал! Под конец самое вкусное остаётся.
— Параскевич, — спросил я, — а как ты ешь бутерброд с колбасой?
— Я сначала откусываю с той стороны, где хлеб потолще, а колбаса потоньше.
— А когда ты ешь пирожки, ты на начинку смотришь? — спросил я.
— Конечно, — ответил Параскевич. — Только нелюбознательный человек может съесть пирожок, не поинтересовавшись, как выглядит начинка.
— А сосиски? — спросил я. — По какому принципу ты ешь сосиски?
— Я их чищу постепенно, — ответил Параскевич. — Если сразу очистить, неудобно держать и сок течёт по пальцам.
— И я, Параскевич! Я точно так же! — крикнул я. — А кожицу отдаю собаке…
— Не кричи, — поморщился Параскевич. — Я кожицу кошке отдаю. По-моему, нет смысла отдавать кожицу собаке: для неё это слишком мало.
Мы ещё долго с Параскевичем говорили. Мы обсудили, как лучше есть манную кашу и яйца всмятку, потом, как лучше начинать купаться — сразу нырять или постепенно входить в воду. Всё у Параскевича было продумано. Не встречал ещё такого человека!..