Папа и Мила переглядывались и потихоньку вздыхали. А у мамы было печальное лицо. Я знаю, почему: учитель танцев сказал ей, что живёт в общежитии, а мама считает, что самое ужасное, когда студент живёт в общежитии. Бывает, придёт из города и рассказывает: «Сейчас в магазине один студент взял полбуханки хлеба». Мила говорит: «Зачем человеку целая буханка, если он один?» Но маму не переубедишь: «Ты мне не говори, по глазам было видно, что он голоден. Мне стоит взглянуть человеку в глаза, и я сразу вижу, голоден он или нет».
— Мой сын, — сказала мама учителю танцев, — тоже живёт в общежитии. Он уже не студент. Он хороший специалист. Но там, где он работает, не ценят хороших специалистов. Его уже два года держат в общежитии.
И об этом папа и Мила говорили маме: нельзя человеку надоедать рассказами о своей семье. Может, ему это не интересно. Но маме об этом говорить бесполезно. Она долго рассказывала учителю танцев о моих братьях, Витьке и Борьке. Даже принесла альбом с фотографиями. Она уже называла учителя танцев деточкой. Она сказала:
— Деточка, сейчас мы будем пить чай. Я вас не отпущу, пока вы с нами не попьёте чаю.
В этот вечер у нас к чаю были слоёные пирожки. Мама их умеет так делать, что, наверно, вкусней не бывает. Я лопал вовсю, а учитель танцев стеснялся.
— Деточка, — говорила мама, — съешьте, пожалуйста, ещё вот этот пирожок.
Ну где это видано, чтоб человеку указывать, какой ему съесть пирожок! Мама неисправимая. А учитель танцев брал пирожок, на который мама ему показывала, и ел. Он не поднимал глаз, и разговор за столом не получался.
И вот раздаётся звонок. Мила выбегает в переднюю и возвращается с коммерческим директором. Его пригласили к столу. Он сел и два раза быстро взглянул на учителя танцев. Мама подала ему чай.
— Какой? — спросил коммерческий директор. — Какой вы мне порекомендуете пирожок?
Он-то уж знает нашу маму! Он ел, похваливал и поглядывал на учителя танцев.
— Вы поэт? — спросил его коммерческий директор. — Ведь правда, вы поэт? Я однажды слышал, как вы читали стихи на литературном вечере.
— Я студент, — ответил учитель танцев.
— Не надо скромничать, — сказал коммерческий директор. — Раз вы поэт, так надо признаваться. Ведь поэт должен быть искренним, а? Как же вы можете писать стихи, если вы не искренни?
Ему очень понравилось то, что он сказал, и он засмеялся. Он ел пирожки, заговаривал то с Милой, то с мамой, то с папой, и они ему улыбались и кивали. Видели б они его на пляже! Да как же они не замечают, что он притворщик? Ведь он же над ними потешается так же, как потешался надо мной. Мне казалось, что они вот-вот заметят. Вот было бы здорово! Папа встаёт и говорит: «Молодой человек, вы такой лживый, такой неискренний, что на вас просто невозможно смотреть. Уходите из нашего дома». Я засмеялся.
— Как ты ешь? — сказала мама.
Нет, этого не случилось. Они ему улыбались. Я стал приглядываться к маме, к Миле и вот что заметил: они тоже вели себя не так, как всегда. Может, и не нарочно, но они тоже притворялись. Ну чего это Мила смеётся в нос? Никогда она раньше так не смеялась. А пирожок как откусывает? Маленькими кусочками. Если бы коммерческого директора не было, она бы ела не так. Что я, не знаю, как она ест пирожки?
А мама!.. Ну зачем она показывает, какая она добрая? И так ясно, что она добрая. Так зачем же она закатывает глаза и так вздыхает?.. Что же это получается? Может, все люди такие, да только раньше я этого не замечал?
Учитель танцев встал, сказал «спасибо» и попрощался. Я пошёл его проводить. Мы по улице шли молча. Он был грустен и, наверно, не понимал, зачем это я за ним увязался. А я, чтобы его развеселить, пошевелил ушами, а потом сунул в рот два пальца и засвистел по-милицейски.
— Никто во всей школе так не умеет, — сказал я.
Он улыбнулся. Представляю, как он удивится, если узнает, что я тоже пишу стихи. Когда-нибудь я ему об этом скажу. Мы попрощались за руку. До пятницы!
Я вернулся домой. Там притворство шло полным ходом. Коммерческий директор рассказывал что-то смешное, и Мила смеялась в нос. Надоело. Я ушёл в свою комнату и улёгся на диван.
Я размышлял об искренности, о том, как часто всё же люди думают одно, а говорят и делают совсем другое. Даже мама. Как-то в городе мы с ней встретили папиного сослуживца Пегичева. Мама заулыбалась, любезно с ним раскланялась, ещё и спросила, как здоровье его жены. А когда мы пришли домой, сказала папе: «Встретила только что Пегичева. До чего же неприятный тип!» Если ей Пегичев не нравится, так зачем улыбаться и спрашивать о здоровье жены?
После ухода коммерческого директора мама пришла в мою комнату. Она села на диван. В руке она держала стакан с простоквашей. Она говорит, что перед сном надо обязательно пить простоквашу. Глаза у мамы были заплаканы. Я сразу понял, что она сейчас начнёт говорить о Борьке. И правда, она поставила на стол стакан с простоквашей и начала: