— Я же тебе говорила! — возмущается мать, вставая в раздражении.
Она даёт сыну лёгкий подзатыльник и уходит на кухню за полотенцем.
Пьерро хнычет. Лили ест мясо руками, и лицо у неё измазано соусом.
Мишель обнимает сына, чтобы утешить его.
— Не плачь малыш, это пустяки!
— Вот-вот, — говорит мать, — вместо того, чтобы отчитать сына, учишь его шалить! Сразу видно, что днём тебя не бывает дома. Ты им всё прощаешь.
— Папа, — просит девочка, — ещё ножку!
И Мишель, не думая о том, что его жаркое стынет, кормит детей, а потом, счастливый и довольный, с нежностью смотрит на своё семейство.
Жюльетта, немного успокоившись, пожимает плечами.
— Что с тобой? Что ты так смотришь на меня? Как будто никогда меня не видал.
Мишель невольно думает о завтрашнем дне, о том, что он постоянно рискует больше не увидеть эти три дорогих ему существа.
— Ты такая красивая, — говорит он.
— Вот глупый!
Но сама улыбается и придвигает к нему свой стул.
VIII
— Ну, рыболовы, чем вас угостить?
— Четыре рюмки коньяка.
— Я не имею права подавать спиртное.
— Но мы одни, никого нет…
— Ладно, подам коньяк в чашках, только сядьте в уголок, где потемнее.
— Дело в том, что не мешает присмотреть за велосипедами.
— Да, по нынешним временам они легко могут испариться.
— То-то и есть, мы уже научены горьким опытом.
— Ну что же, тащите их сюда и поставьте в угол.
— Спасибо.
В маленьком кафе у Лионского вокзала Рэймон, Арман, Виктор и Мишель сидят среди бесчисленного количества удочек, сачков и прочих рыболовных принадлежностей.
— Куда рыбачить отправляетесь? — спрашивает хозяин кафе, добродушный толстяк.
— Не больно далеко, — отвечает Рэймон.
— На Марну или на Сену?
— На Марну.
— За какой рыбой?
Рэймон приходит в замешательство, но Виктор, сведущий в этом вопросе больше других, вступает в разговор с видом знатока.
— У нас с собой мотыль, червяки и зерно.
— Поздновато для зерна. Попробуйте лучше ловить пескарей на червяка, — советует хозяин.
— Я так и думал.
— Можно ещё закинуть удочку на щуку — я вижу, какое у вас снаряжение. Я езжу по вторникам, кафе в этот день закрыто. На прошлой неделе я поймал щуку в три фунта. И подумайте, поймал-то я её на распаренную рожь…
Его не остановить. Но, к счастью, к стойке подходит кондуктор автобуса и ещё два посетителя. Они громко говорят с хозяином, не обращая внимания на рыболовов. Наши друзья пользуются этим, чтобы ещё раз всё оговорить.
— Все получили по бидону? — тихо спрашивает Рэймон.
— Да.
— Заложили взрывчатку в рули?
— Заложили.
— Хорошо. Но где же скотина Жежен? Где он шляется?
— Едем без него, — предлагает Виктор.
— Нельзя. У него шнур.
В эту минуту в зале появляется юный Жежен в огромных башмаках, в старых штанах для гольфа, в кожаной тужурке и в огромной шляпе.
— А вот и Тартарен! — весело восклицает Виктор.
Вновь прибывший сверх меры нагружен принадлежностями рыбной ловли, не соответствующими его росту, и действительно похож на героя Додэ. На ремне за спиной — огромная ивовая корзина. На плече — удочки в чехле, которые бьют его по пяткам. А надо всем этим — гигантский сачок.
Товарищи не могут удержаться от смеха.
— Кого ты снарядился ловить? — спрашивает Рэймон. — Кита что ли?
— Не беспокойтесь, пожалуйста, — отвечает обиженный Жежен. — Я ещё дам вам всем очко вперёд.
И тихо добавляет:
— Шнур — на дне корзинки. Всё остальное спрятано, как ты велел.
— Очень хорошо, не будем задерживаться.
Вся пятёрка навьючивает свои принадлежности на велосипеды и покидает кафе, а хозяин напутствует их традиционной формулой охотников и рыболовов:
— Не буду вам желать удачи, а скажу: ни пуха ни пера.
Через десять минут они все вместе катят по Вэнсенскому лесу.
Рэймон останавливает свою группу в пустынном месте и даёт первые инструкции.
— Выехав из леса, мы поедем по дороге на Корбэй, через Шарантонский мост и Альфорвиль и пересечём Дравэй. После Вилльнев-Сен-Жорж надо будет свернуть направо. Арман знает дорогу, мы пошлём его вперёд с Мишелем. Жежен везёт главный груз, он поедет следом. А я с Виктором — позади. Если что-нибудь случится, мы друг друга не знаем. Сейчас половина девятого. Встретимся около одиннадцати. Кто приедет первым, ждёт остальных.