— Ровно три часа двадцать две минуты.
— Надо было предупредить наших, чтобы они включили на то же время. Ты их видишь?
— Нет.
— Ну, всё разно. Большой разницы во времени не может быть, и вовсе не так плохо, если взрывы произойдут с разницей в несколько минут. Теперь надо подобраться к тросам.
— Какие же из них мы взорвём? Рэймон ещё раз чешет затылок.
— Вот что, — говорит он через секунду. — У нас только два запала, но тросы соединены по четыре одной и той же муфтой и можно взорвать сразу все четыре. Я предлагаю взорвать те, которые несут наибольшую нагрузку, то есть самые верхние, значит, надо взорвать муфты, к которым прикреплены именно они. А эти муфты находятся с краю, у третьего бетонного крепления.
— Можно взорвать те две, что напротив нас, — подсказывает Виктор, — они дальше всего от часовых.
— Не согласен. Одна из них, левая, находится ближе к центру территории, и хотя мы будем дальше от часовых, зато нас смогут увидеть сразу двое. Ты пойдёшь к правой муфте. А я — к той, что напротив твоей, на южной стороне.
— Но ты приблизишься к часовому!
— Другого выхода, мой друг, нет! Бери свои пожитки. Когда кончишь, добирайся до опушки кратчайшим путём. Я доберусь самостоятельно. А потом встретимся — пойдём друг другу навстречу.
Торопясь закончить дело, они ползут в разных направлениях.
Но они устали и движутся медленнее, чем вначале. Опасность удвоилась: теперь на открытом месте — два ползущих тела. Кроме того, часовой прежде был перед ними, теперь же Виктор повернулся к нему спиной, а Рэймон продвигается по диагонали.
Рэймон не в состоянии не думать об опасности. А тросы ещё далеко.
— Achtung!
Этот крик раздался внезапно, совсем близко, позади, Рэймон дополз уже до первого бетонного крепления, он прижался к земле, вытянув руки.
— Achtung! — повторяет другой голос с другой стороны.
— Achtung! — раздаётся где-то вдалеке. И тишина.
Три часа тридцать минут.
Очевидно, перекличка часовых. Смена? Обход?
Рэймон снова ползёт.
Второе крепление. Нет, надо ползти дальше. Он ползёт и поворачивает голову вбок, чтобы видеть часового. Он обессилел.
Тросы! Где тросы? Вот, совсем близко. Смотрите, пожалуйста, яма! Повезло, он будет работать в укрытии. Не торопясь, он изоляционной лентой прикрепляет взрывчатку к муфте. Капсюль-детонатор вделан в запал. Он всовывает его в липкую массу и обёртывает всё это изоляционной лентой. Для большей верности он сверху повязывает последний кусок рубашки. Всё. Заряд не упадёт. Рэймону хочется вскочить и добежать до леса.
Справа от него — он скорее догадывается, чем видит, — фигура Виктора, который извивается на земле, как червяк.
Рэймон уползает, на этот раз повернувшись к часовому спиной.
Только пятьдесят метров, и он спасён! Но какой это длинный путь!
По мере того как он приближается к месту, поросшему высокой травой, его беспокойство растёт. Было бы так глупо попасться сейчас!
Всего двадцать метров.
Он больше не видит Виктора. Он видит только неподвижные папоротники прямо перед собой. Он больше не хочет смотреть назад. Кажется, что путь идёт в гору. Ещё пять метров, три метра… Измученный Рэймон дышит всё прерывистее. Это, должно быть, производит адский шум.
«А что, если я обернусь и увижу перед собой немца с автоматом? — думает он. — Впрочем, я услышал бы шаги. Нет, не услышал бы! Я сам произвожу слишком большой шум. Будь что будет».
Последнее усилие, и Рэймон, достигнув кустарника, начинает вдруг смеяться. Сейчас он скорее согласился бы сразиться один с целой ротой, чем повторить то, что сделал.
Он напоминает пловца, только на берегу осознавшего силу водоворота, который он сейчас преодолел. Пловец смотрит на водоворот с видом победителя, но второй раз он не станет переплывать реку на том же месте.
Но куда девался Виктор? Рэймон теперь уже в безопасности, он идёт, пригибаясь, по опушке. Метрах в восьмидесяти он натыкается на товарища. Тот лежит на земле позади зарослей высокой травы, согнувшись в три погибели, с гримасой боли на лице.
Рэймон помогает ему подняться, но Виктор, всё ещё скорчившись, обеими руками сжимает живот.
— Что с тобой?
— Да ничего. У меня грыжа.
— Как, ты болен и ничего не сказал?
— Ты бы мне не позволил участвовать в операции.
— Ну это всё-таки легкомысленно! Ты же мог всё провалить!
— Молчи! Мы победили!
И Виктор, парижский столяр, улыбается через силу какой-то удивительной улыбкой…
Рэймон, человек твёрдый, закалённый, еле сдерживает слёзы.