— Так это вы Рэймон? — спрашивает капитан, поднимая голову; он говорит на безупречном французском языке. — Скрывать бесполезно. Вот ваше дело, ваши фотокарточки, вот копии допросов и все сведения французской полиции. Мы всё знаем. Вы один из участников взрыва в Сент-Ассизе, а также руководитель всей этой диверсии?
— Да.
— Поздравляю.
Рэймон удивлён оборотом разговора и смотрит ему в глаза.
— Нам всё известно. Остались некоторые незначительные подробности. Вы голодны?
— Не очень.
— Сейчас вам принесут поесть.
Офицер отдаёт распоряжение, и вскоре солдат возвращается с подносом, на котором прибор и огромное блюдо дымящегося рагу. По указанию начальника, он ставит всё это на скамейку и снимает с Рэймона наручники.
— Можете есть, — говорит офицер. — Если будет мало, вам дадут ещё.
— А можно хлеба? — спрашивает Рэймон.
— Сейчас принесут.
По новому распоряжению солдат приносит кусок чёрствого хлеба.
— Это всё, что у нас было. Сойдёт?
— Да, спасибо.
Изголодавшийся Рэймон не верит своим глазам. Наесться досыта — высшее счастье приговорённых к смерти. Он сейчас без зазрения совести набросится на эту еду, которая придаст ему силы. Как это должно быть вкусно! Да, но всё-таки Рэймону не хочется служить посмешищем. Он держится с достоинством. Он медлит. Он начинает есть не спеша.
Он съедает целое блюдо рагу и полкило хлеба. Вкусно. Жаль, что немного пересолено.
— Хотите ещё? — спрашивает офицер.
Рэймон колеблется. А в общем, идиотство отказываться.
— Пожалуйста, — говорит он.
Ему приносят ещё одно блюдо. Он опять съедает всё. Здорово пересолено, но голод утолён. Теперь надо бы попить. Ему хочется пить. Ему очень хочется пить.
Как бы предугадав его желание, солдат приносит два больших графина. В одном лимонад, в другом — оранжад. Он наполняет пол-литровую кружку доверху.
Рэймон протягивает руку.
По-видимому, слишком поспешно.
— Подождите, — говорит офицер, ставя стакан на край своего стола. — Попьёте потом.
По его распоряжению Рэймону надевают наручники и подводят к столу, где стоят графины и наполненный стакан.
— Вы знаете этого человека?
Офицер показывает маленькую фотокарточку. На ней статный молодой человек с падающей на лоб прядью волос.
Конечно, он его знает.
— Нет, не знаю, — говорит он, не моргнув глазом.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно.
— Бросьте, не отпирайтесь. Это Бретон. Мы его арестовали.
— Я никогда о нем не слышал.
— Врёте. Я знаю, что вы знакомы. Я только прошу вас сказать, где вы с ним встретились в последний раз и с кем он был. Как видите, сущий пустяк.
— Повторяю вам, я его не знаю.
— Ладно. Подумайте. Время у нас есть. Но имейте в виду, что вы не будете пить, пока не ответите на этот первый вопрос.
— Мне не хочется пить.
— Захочется.
Офицер по-немецки отдаёт распоряжение обоим часовым и с невозмутимым видом продолжает писать. Время ползёт медленно.
Теперь Рэймон одержим всё растущей жаждой. А тут ещё перед глазами стакан!
Жестокие минуты медленной пытки.
Он проводит весь день на скамейке.
На миг ему показалось, что он нашёл способ избавиться от мучительной жажды. Он попросил, чтобы его отвела в уборную. Но часовой был предупреждён. Он не дал ему закрыть дверь, а услышав, что спускают воду, немедленно потянул его назад.
Настал вечер. Рэймон надеялся, что его отведут в другое место, а там, кто знает, может, удастся попить. Но его оставляют здесь. Дав указания, офицер уходит. Часовые следят за тем, чтобы Рэймон не пил. Графины и стакан на столе.
Чудовищная ночь. Полуобезумев, Рэймон не отрывает взгляда от стакана, который можно достать рукой.
Пить!
Ему чудится, что он погружается лицом в ведро с водой и лакает, как животное.
Пить! Всё равно что, только пить! Кровь, мочу, лишь бы пить!
У него кружится голова. Пересохло в горле. Он чувствует, как съёживается язык. Хочется кричать.
Что делать?
Жаловаться? Просить? Но, обнаружив свои страдания, он тем самым покажет врагам, что у него больше нет сил.
Нет, нужно терпеть как можно дольше, а в тот момент, когда станет невмоготу, броситься на стакан, рискуя быть оглушённым или убитым на месте.
Покуривая сигареты, солдаты следят за ним.
Рэймон старается чем-нибудь отвлечься от терзающей его жажды.