— Нет-нет, сударыня, — возражает офицер, поднимая голову. — Сперва они должны зарегистрироваться у меня.
Всякого рода чиновники — мужчины, женщины — сидят за целым рядом столов. Нужно переходить от одного к другому. Карточки, одежда, пайки, анкеты. Беспрерывные подписи. Печати…
— Не забудьте пройти медосмотр. Вон там. Нет, постойте. Сперва подойдите сюда.
— Ваш домашний адрес? — спрашивает у Рэймона лейтенант, заполняющий его анкету.
— Не знаю.
— Как не знаете?
— Откуда мне знать? Я был в подполье. После моего ареста жена, несомненно, переменила местожительство.
— В подполье? А чем вы занимались до того, как вас арестовали?
— Участвовал в Сопротивлении.
— В какой системе?
— Что вы хотите сказать?
— Ну в какой системе вы были?
— Я не входил ни в какую систему.
— Значит, вы не принадлежали ни к одной из организаций Сопротивления?
— Принадлежал.
— К какой?
— ФТП.
— Как?
— Французских франтирёров и партизан. Этого недостаточно?
— Кто был вашим непосредственным начальником?
— А это вас касается?
— Будьте вежливы, прошу вас. Где вы сражались?
— Во Франции.
— В каких операциях вы принимали участие?
— А вы? Что вы делали?
— Я был с генералом де Голлем, и я вам не позволю…
— Я тоже вам не позволю, — говорит Рэймон, повывшая голос. — Я сражался, чтобы быть свободным человеком.
Он побледнел.
— Ладно, ладно, оставьте, — успокаивает сидящий рядом с офицером человек в штатском. — Следующий…
— Недурной у тебя вид, — смеётся Рэймон над своим другом Робером, который примеряет в раздаточной пиджак. — На тебе он сидит, как на корове седло.
Робер плавает в огромном клетчатом пиджаке, доходящем ему до коленей.
— Говорят, лучше не подберёшь. Остальное всё слишком коротко.
— У вас нет ничего другого? — спрашивает Рэймон.
— Нет, все одинаковы. Прислали из Америки.
— Да в этом же нельзя ходить.
— Мы не виноваты.
— Не сомневаюсь.
— Из того, что предназначалось для вернувшихся из концлагерей, вы могли быть полностью обеспечены. А взамен министерство присылает нам никуда не годное барахло.
— Да, я вижу.
— И даже этого не хватит на всех.
— Ничего. Не огорчайся. Мы видали виды.
— Приходи через несколько дней на базу, на улицу Артуа. Может, там что-нибудь найдём тебе.
— Что нам ещё полагается?
— Нижнее бельё вы получили?
— Да.
— Зубную щётку? Мыло?
— Нет ещё.
— Подожди, я позову товарища. Он вас проводит. Вам, наверно, осточертело всё.
— Спасибо, товарищ.
— Ничего не поделаешь, возьму этот, — говорит Робер, остановившись на пепельно-сером костюма. Брюки, правда, доходят ему до щиколоток. Но пиджак годится.
— Да, сидит на тебе как влитой, — насмешливо улыбается Рэймон.
— Скажи-ка, — спрашивает Рэймона в коридоре один из бывших заключённых, — тебя уже опрашивали?
— Да.
— Что там за субъекты сидят? Один из них вписал мне в карточку: «Явиться в свой полицейский участок для удостоверения личности».
— Мне тоже.
— Я согласен, что бдительность нужна, но всё-таки это уже слишком. Чем они занимаются, эти типы?
— Не знаю, но вроде бы догадываюсь.
— Я вам не советую здесь болтать, — говорит женщина, услышавшая их разговор.
— Правильно, — говорит Робер, — выйдем отсюда. На бульваре Распай обоих друзей окружает толпа.
Их снова засыпают вопросами.
— Вы не знаете Андрэ Форга?
— Он откуда?
— Из Банье.
— Чем занимался?
— Металлург.
— Он жив, он едет следующим поездом.
— Спасибо, спасибо.
— Мне сказали, что Рэймон Фуко приехал с вами, — говорит кто-то в толпе. — Где он?
Рэймон резко поворачивается.
— Да пропустите же меня, — кричит молодая женщина, она готова разрыдаться.
— Марсель!
Марсель, плача и смеясь, покрывает поцелуями лицо мужа.
— Как же ты прошёл? Я тебя не видела.
— Мы переменились. Ты меня не узнала.
— Да нет же, нет. Ты такой же! Ты, наконец-то это ты!
— А как наш сын? Как мама?
— Роже вырос. Ты его не узнаешь. Мама хорошо себя чувствует, папа тоже.
— А сестра?
— Тоже. Все тебя ждут.
— А брат?
— Он ещё не вернулся. Скажи, у тебя есть сведения о Мишеле, который был с тобой в Ромэнвиле?