— Он не вернётся. Марсель потрясена.
— Вчера я виделась с его женой. Она его ждёт со дня на день. Как ей сказать?
— Я сам съезжу к ней.
Глядя на них, женщины плачут.
— Наконец-то ты здесь, со мной, — повторяет Марсель. Она не верит своему счастью.
— Подожди немножко. Я должен вернуться в гостиницу. Ещё не всё закончено.
— Да успеешь. Пойдёшь потом.
— В сущности, ты права. Зачем же мы стоим здесь?
— Идём, ты, наверно, голоден? Устал? Дай твои пожитки.
— Всё-таки надо проститься с товарищами. Подожди меня.
Рэймон подходит к товарищам, одним пожимает руки, других обнимает. Вот и Робер.
— Ты куда?
— Куда все.
— А потом?
— Позвоню жене и скажу, чтобы она ехала сюда. Наверно, она не получила моей телеграммы.
— Идём со мной.
— Куда?
— Да домой.
— Не могла ты выбрать получше, — говорит Рэймон, — Как раз напротив тюрьмы. — Марсель и он сидят на террасе маленького кафе около «Лютеции», на углу улицы Шерш Миди. Робер ушёл звонить.
— Прости меня, — говорит Рэймон жене, — я пойду узнаю.
Робер кричит в телефон:
— Да… Это я… Что?.. А, очень хорошо… Когда?.. Сегодня вечером?.. Я тебя встречу на Лионском вокзале… Да…
Повесив телефонную трубку, он поворачивается к Рэймону:
— Я боялся, что её нет. Немцы могли и её увезти.
— Я тоже беспокоился.
Посетители в кафе смотрят на них с сочувствием.
— Вас боши так отделали? — спрашивает кто-то.
— Что? Ах да, волосы! — говорит Рэймон и проводит ладонью по бритому черепу. — Ничего. Если бы только это.
— Они вас гоняли на тяжёлую работу?
— Случалось.
— Что вы будете пить? — спрашивает Марсель.
— Что хочешь.
— Гарсон! Три стакана фруктового сока.
— А знаешь, — говорит Робер, садясь, — моя жена — муниципальный советник.
— Вас это удивляет? — спрашивает Марсель.
— И да и нет.
— Может, вы думаете, что в ваше отсутствие женщины ничего не делали?
— Многое нам всё-таки странно. Первый французский офицер, которого я увидел, была женщина. Первый народный избранник, с которым я разговаривал, — моя жена. Ну-ка, объясни мне это.
— Потом. Сперва вам обоим надо отдохнуть.
— Мне хочется вишен, — говорит Рэймон.
— Получишь и вишни.
Официант приносит стаканы с соком.
— Сколько с нас? — спрашивает Робер. — Мы только что получили по тысяче франков.
Но Марсель, опередив его жест, вынимает из сумки бумажку.
— Не надо, мадам, — говорит официант. — Один из посетителей уже заплатил.
Мимо кафе проходят их спутники, кто-то кричит:
— Надо будет встретиться!
— Конечно, встретимся, — отвечает Робер, — Все встретимся!
XX
— Как быстро идёт время!
— Вот уже два года, как мы вернулись.
— Больше — сейчас ноябрь.
Будучи проездом в Париже, Робер с женой пришли в гости к Рэймону. Они застали его вечером, после работы, в его квартирке в Исси-ле-Мулино.
— Вы обязательно пообедаете у нас! — воскликнула Марсель.
Обе женщины пошли за провизией. Рэймон догнал Марсель на лестнице:
— Куда ты поставила бутылку с аперитивом?
— Не знаю, осталось ли там что-нибудь. Посмотри в буфете.
— Ну, пока они вернутся, мы допьём, — говорит Рэймон, ставя на стол почти пустую бутылку вермута. — Извини, что мало…
В соседней комнате заплакал ребёнок. Рэймон возвращается с очаровательной девочкой на руках.
— Ши-ши-ши!
— Ваша?
— Да, ей год и два месяца.
— Как вы её назвали?
— Роз-Мари. В память нашей подруги из группы Вальми; она не вернулась.
— Забавная девочка! А как твой парень?
— Шустрый малый. Ему тринадцатый год. Ты его увидишь. Он играет с ребятами на улице.
— Дети! Какая это радость! Когда есть дети, ты им передаёшь эстафету.
— А чего вы с женой ждёте?
— Мадлэн не может иметь детей.
Робер пытается посадить Роз-Мари к себе на колени, но она начинает плакать, и отцу приходится взять её обратно.
— Пошли дяде воздушный поцелуй! Девочка мило исполняет просьбу.
— Мы сейчас усыновили ребёнка, — продолжает Робер. — Когда я вернулся, мы обратились в Объединение бывших заключённых в концлагерях. Нам предложили трёх сирот, трёх братьев, но их надо было взять всех вместе. Нам это было не по карману. Теперь мы жалеем, что не пошли на такую жертву.