— Гуляет ли кто-нибудь там
В одиночестве? Есть ли там кто-то, кто замерзает? Одно сердцебиение, Затерявшееся в толпе Кричит ли там кто-нибудь то, Что никто не слышит? Тонет ли там кто-нибудь, Идя ко дну от страха? Я могу почувствовать тебя. Не отворачивайся.
Мои пальцы плавно скользили по клавишам, глаза были полузакрыты, а вся боль, которую я ощущал в данный момент, совершенно точно отображалась на моем лице.
— Приблизься ко мне,
Стань ко мне ближе. Я знаю, ты боишься. Если вдруг ты не сможешь дышать, Я буду рядом. Приблизься ко мне.
На секунду, подняв руки над клавишами, я набрал в грудь побольше воздуха и продолжил петь:
— Там кто-нибудь смеётся,
Чтобы убить боль? Там кто-нибудь кричит, Чтобы прогнать тишину? Просто открой свои уставшие глаза... Приблизься ко мне, Стань ко мне ближе Я знаю, ты боишься, Но если ты не сможешь дышать, Я буду рядом. Приблизься ко мне. Подойди ближе... Ещё ближе... Если ты не сможешь дышать, Я буду рядом Приблизься ко мне, Приблизься ко мне, Стань ко мне ближе. Когда мир разрывает тебя на части И ты начинаешь истекать кровью, Если ты не сможешь дышать, Я буду рядом Приблизься ко мне. Стань ко мне ближе.
— Браво!
Я резко обернулся и увидел стоящего неподалеку от меня Тома. Он слегка похлопывал в ладоши и еле заметно улыбался. Я бегло оглядел брата и, опустив голову, сложил руки на коленях.
Том подошёл ко мне и, пакостливо улыбнувшись, одним пальцем нажал на клавишу верхнего регистра фортепиано.
— Давно написал эту песню? — спросил он, опираясь на музыкальный инструмент.
— Да нет, — я покачал головой, вспоминая о том, как записывал её слова в школьных тетрадях. Однажды, на алгебре меня резко охватило вдохновение и, проигнорировав ненавистный урок, я с удовольствием поддался творческому порыву.
— О чём она? — брат направился к своему инструменту и, взяв гитару в руки, принялся что-то тихонько наигрывать.
— Просто так, ерунда, — отмахнулся я и тут же покинул место, на котором сидел. Захлопнув крышку пианино, я неловко переминался с ноги на ногу.
— По твоему лицу во время исполнения этой песни так не скажешь, — не отставал близнец, буравя меня своим пристальным взглядом.
Я закатил глаза. Вот любит же Том пристать ко мне со своими расспросами! Такое ощущение, что для него это — как смысл жизни.
— Можно подумать, ты всё это время стоял и разглядывал моё лицо, — усмехнулся я, сложив руки на груди и скрестив ноги между собой. Мои глаза устремились в пол.
— Представь себе, — брат оставил в покое свою гитару и снова принялся мучить электронное пианино. — Сыграешь ещё раз?
— Нет, — решительно произнес я. — Как-нибудь в другой раз.
— Понятно... — протянул Том, уже усаживаясь за фортепиано. — Эта песня не для моих ушей.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я, приближаясь к своему близнецу.
— То самое, — просто ответил он и открыл крышку музыкального инструмента.
Я обошёл Тома с другой стороны и, убирая его руки от пианино, вернул его крышку в прежнее положение.
— Что значит «то самое»? Ты можешь говорить нормально? — начиная закипать, я требовательно посмотрел на брата.
— Это значит, что ты планируешь петь эту песню только для своей этой Виктории, — он широко улыбнулся и поднялся на ноги. Потягиваясь и зевая, Том подошёл ко мне ближе и слегка похлопал меня по спине. — Девчонкам нравятся подобные подкаты.
Я закатил глаза и покачал головой. Почему этот человек — мой брат-близнец? Ещё и старший. Чёрт бы побрал его безудержный интерес, излишнюю болтливость и абсолютное неумение вести себя в обществе.
— Я обязательно приму это к сведению, — недовольно проворчал я, хватая с пола свою сумку. Набросив широкую лямку на плечо, я направился к выходу из студии.
— Ну и куда ты пошёл? — Том нахмурился и вскинул руки, указывая большими пальцами обеих рук на музыкальные инструменты позади себя. — Я думал, мы немного порепетируем... Хотя знаешь, забудь. Мама готовит шикарную индейку, а я давно не ел.
Ожидая, пока откроются двери гаража, я почувствовал, как в животе требовательно заурчало.
— Тут ты прав, — согласившись с братом, я вышел из студии и направился в сторону главного входа в наш дом. — Я тоже голоден.
Поравнявшись со мной, Том приобнял меня за плечи и, слегка повиснув на мне, потащил в дом.
Avril Lavigne – 17
Когда вся наша семья уселась за стол, чтобы поужинать, Том первый набросился на приготовленные мамой блюда. Гордон улыбнулся, глядя на то, с каким аппетитом мой брат поглощает пищу, а мама внимательно смотрела на меня. Поймав на себе её взгляд, я натянуто улыбнулся.
— Всё в порядке, сынок? — наконец, прекратив что-то выискивать в моем лице, спросила мама.
— Да, — пожимая плечами, я сделал глоток апельсинового сока. — А что может быть не так?
— Я просто спросила, — пробормотала она, подкладывая Тому овощной салат. — Мне кажется, ты выглядишь расстроенным.
— Разве? — я приподнял правую бровь и состроил непринуждённое выражение лица. Неужели по мне так заметно, что я чувствую себя более, чем паршиво?
— Просто Билл до сих пор под впечатлением от вчерашнего вечера, — вытирая руки салфеткой, а затем протягивая их к графину с соком, сказал Том.
Я резко повернулся к брату, окинув его крайне возмущённым взглядом. Вот придурок!
— О чем ты, милый? — поинтересовалась мама, обращаясь к своему старшему сыну.
— А, пустяки, — запихивая в рот кусочек мяса, пробубнил Том. — Просто Билл вчера впервые побывал в гей-клубе.
Мама закашлялась, подавившись напитком, который только что пригубила. Гордон заботливо погладил её по спине, в удивлении раскрыв глаза и глядя на меня.
От только что услышанного я широко открыл рот и медленно повернул голову к Тому, который вёл себя так, будто сказал что-то абсолютно будничное и спокойно продолжал есть.
— Что ты несёшь? — сквозь зубы процедил я, толкая брата в плечо.
— Успокойся, Билл, — ласково проговорила мама и взяла Гордона за руку. — Мы можем обсудить это все вместе. Когда ты понял, что тебе нравятся... парни?
— О боже, мам! — я резко встал из-за стола, со злостью бросив на стол салфетку. — Какие парни? Я не гей!
— Билл, не нужно этого стыдиться, — ровным тоном начал Гордон. — Мы любим тебя и примем абсолютно любым. Из-за твоего выбора сексуальной ориентации ты не перестаёшь быть нашим сыном.
Какого хрена?! Ну, Том! Совсем уже не контролирует свой длинный язык! Вздумал шутить со мной? Зря он это сделал. Сегодня я совсем не в настроении выслушивать тупые детсадовские шутки!
— Гордон, я нормальный, — чуть спокойнее принялся объяснять я. — Мне нравятся девушки. А в гей-клубе я оказался случайно и не находился там больше трёх минут.
— Ага, заливай, — самодовольно усмехнувшись, бросил близнец.
— Том! Прекрати смеяться над братом! — строго заявила мама, лишь на секунду отводя от меня свой взгляд. — Сынок, присядь, и мы поговорим...
— Не о чем говорить, мам! — прокричал я и повернулся к Тому. — Я.Не.Гей. Зато твой старший сын — полнейший кретин!
— Ты это обо мне? — отвлекаясь от еды, Том поднял на меня голову и сузил глаза.
— А ты видишь здесь ещё одного такого же пустоголового идиота? — с вызовом прошипел я.
— Полегче, сопляк, — Том встал со стула, небрежно отодвигая его в сторону, и приблизился ко мне.
— А то что, «здоровяк»? — с усмешкой произнёс я и горделиво вздёрнул подбородок.
— Ты щас у меня отхватишь! — прокричал брат, замахиваясь на меня.
— Немедленно прекратите!
Услышав голос мамы, мы моментально повернулись к ней и тут же сели на свои места. Когда мама говорила с нами таким тоном, как сейчас, мы оба приходили в себя и сидели смирно, боясь даже просто заглянуть матери в глаза.
— Я не знаю, что у вас за шуточки, но мне это совсем не нравится. Ты, — мама указала пальцем на Тома. — не вздумай шутить с братом подобным образом и замахиваться на него. А ты, — переключаясь на меня, продолжила она. — не оскорбляй старшего и не воспринимай его слова всерьёз, если это всего лишь шутки. Это не повод для ссор.