Забрав в школьном гардеробе верхнюю одежду, я оделась и направилась к выходу, настраивая себя на плодотворный вечер в компании учебников, тетрадей, энциклопедий, образовательных сайтов и, конечно же, Рейчел. Идеальный День всех Влюблённых. Особенно, если ты влюблён в идею поступления в высшее учебное заведение.
Решив сэкономить время, я двинулась в сторону автобусной остановки. На улице чувствовалось неминуемое приближение весны. От снежного покрова остался лишь ничтожно тоненький светлый слой, через который уже вот-вот пробьётся зелень, знаменуя прощание с зимой.
Дождавшись прибытия нужного маршрута, я вставила в уши наушники и нажала на кнопку «play», рассчитывая успеть послушать хотя бы пару песен за короткое время, которое проведу в пути.
Погрузившись в тягучую, почти монотонную мелодию, которую услышала недавно в нашумевшем фильме, я чуть не проехала нужную остановку. Для меня музыка имеет странное свойство — под неё я очень легко впадаю в транс без всякого гипноза.
Вовремя очнувшись, я резко вскочила с места, покинула автобус и быстро зашагала к своему дому. Продолжая медленно кивать головой в такт мелодии, я ступила на дорожку, ведущую к порогу. Рассеянно озираясь, словно в состоянии лёгкого опьянения, я как будто не замечала ничего вокруг, но кое-что всё же привлекло моё внимание, словно удочкой вытаскивая меня из моря безразличия и монотонности.
На пороге дома, торжественно возвышаясь, стояла плетёная корзинка, полная изящных белых роз на длинных ножках. Цветы зябли под февральским ветром, жалостливо дрожа светлыми лепестками. Ошарашено замерев рядом с «подкидышем», я отключила плеер и выключила музыку, чтобы сосредоточиться на происходящем.
Присев на корточки, я склонила голову к корзинке, пытаясь разобраться откуда же на моём пороге посреди зимы мог оказаться этот прекрасный букет. Ответом на мой вопрос послужила едва заметная среди обилия флоры светло-розовая карточка, сложенная вдвое.
Раскрыв дрожащими то ли от холода, то ли от волнения пальцами импровизированную записку, я прочитала лишь одно слово, написанное на белой внутренней части карточки.
«Веснушке.»
Всё вокруг заиграло странными, аляповатыми, как в дурном сне, красками. Я почувствовала, что теряю равновесие, сидя на корточках. Разные чувства смешались во мне, создавая внутреннюю какофонию, но одно из них выделялось особенно сильно.
Да, я была зла.
Обуреваемая гневом, я неожиданно взяла себя в руки и, резко обхватив букет с обеих сторон, подскочила на ноги, тут же опрокинув пустую корзинку.
Я точно знала куда идти. Вернувшись в город, Билл Каулитц не только нарушил мои планы, касательно подготовки к экзамену, но и в очередной раз, сам того не понимая, собрался разрушить всё то, что без него едва успело вернуться на круги своя...
Courrier – Between
Крепко прижимая огромный букет цветов к своей груди, и морщась от прикосновения шипов, я со всех ног бросилась в сторону дома семьи Каулитц. Мне жизненно необходимо было выяснить, когда Билл успел вернуться, почему пропал так надолго, даже не пытаясь со мной связаться и, с чего, чёрт возьми, как ни в чем не бывало, решил удивить меня букетом роз!
Спортсменкой меня назвать было трудно, поэтому, через недолгое время у меня сбилось дыхание, и я почувствовала покалывание в левом боку. Переходя на быстрый шаг, я выругалась, ощущая новый прилив гнева. Как же хочется этим самым тяжёлым букетом треснуть Биллу по голове!
Приближаясь к искомому месту, я сразу направилась к входной двери и, остановившись напротив неё, глубоко вздохнула. Подняв в воздух правую руку, сжатую в кулак, я несколько раз постучала. Спустя несколько секунд дверь открылась, и передо мной возник Том, который тут же широко улыбнулся, увидев на пороге меня.
— Ничего себе букетик! — безо всяких приветствий присвистнул он, глядя на ношу в моей левой руке, которая неумолимо тянула к земле.
— Привет, — осторожно сказала я, переступая с ноги на ногу.
— Я неописуемо польщён, Виктория... — протянул парень, сведя руки на груди и глядя на букет белых роз. — Но я предпочитаю красные или... розовые. Но, всё равно спасибо!
Я приоткрыла рот, закрыла его, а затем снова открыла. С недоумением оглядывая нагло улыбающегося Тома, я тихо проговорила:
— Э-э-м... Это... Ты не правильно понял, эти цветы...
— Да ладно, расслабься, я просто шучу, — усмехнулся он, опираясь спиной о дверной косяк, и скрестив ноги между собой. — Билла сейчас нет, но я могу ему передать, — махнув головой на цветы в моих руках, сказал Том.
Я нахмурилась и растерянно покачала головой.
— Нет, это не для Билла... То есть... Мне нужно с ним поговорить, — наконец, объяснила я, пытаясь не смотреть в глаза Тома, которые так сильно напоминали глаза его брата.
— Он скоро должен прийти, — сказал парень и тут же отступил. — Может, зайдешь?
Я наклонила голову вправо, вглядываясь в глубину дома братьев Каулитц, а затем отрицательно покачала головой.
— Нет, я... наверное, не стоит... — чуть слышно пробормотала я.
Сколько же можно мямлить, идиотка! Куда подевалась твоя решительность?
— А что скажешь, если я предложу тебе подождать его в гараже? Я составлю тебе компанию, — развел руками Том, и его глаза игриво загорелись.
Я улыбнулась, ощущая, как неловкость начинала отступать.
— Да, это хорошая идея, — уже смелее проговорила я и, делая пару шагов назад, позволила Тому выйти из дома.
Первым к гаражу направился Том, а за ним засеменила я, оглядываясь по сторонам. Парень уверенным движением открыл двери и взмахом руки пригласил войти. Я медленно ступила внутрь помещения, словно это было впервые, и принялась рассматривать импровизированную студию. Атмосфера, царившая здесь, была мне очень близка, и я чувствовала себя в своей тарелке.
— Может, уже куда-нибудь положишь их, а? — завалившись на диванчик, Том перевёл свой взгляд на цветы, которые, такое ощущение, уже приросли ко мне.
— Да, конечно, — я встрепенулась и аккуратно положила тяжёлый букет в кресло рядом с электронным пианино Билла. Тряхнув затёкшей рукой, я засунула руки в задние карманы джинсов и возвела глаза к потолку.
— У вас тут что, и светомузыка есть? — заметив дискотечный шар, висящий над головой, спросила я.
— Конечно! — воскликнул Том, горделиво задрав подбородок. — И ещё несколько приборчиков для крутого освещения.
— Здорово! — искренне восхитилась я и улыбнулась, но, увидев в дверях гаража невесть откуда появившегося Билла, я почувствовала, как моя улыбка медленно сползла с лица, а сердце заколотилось как бешеное. Мне казалось, что сейчас его биение слышит весь город.
Он стоял и смотрел на меня своим взглядом, который я не забыла и, наверное, никогда не смогла бы забыть. Он остался прежним. Но сам Билл как будто изменился. Он стал ещё выше и менее угловатым, словно за полтора месяца успел повзрослеть... Его волосы выглядели немного по-другому: ранее выбеленные пряди были закрашены в такой же чёрный, как и вся голова, цвет, сама прическа была аккуратней и будто бы тоже делала его несколько старше... Я смотрела на Билла широко раскрытыми глазами и не знала, как заговорить первой. Всё, ради чего я сюда пришла, мгновенно вылетело из моей головы.
— Я о-о-очень извиняюсь, мне уже пора, — неожиданно громко сказал Том, вставая с дивана, и посмотрел на запястье, словно на циферблат несуществующих часов. — Время стричь газо-о-он! — пропел парень и, махнув мне рукой, направился к выходу. Что-то шепнув даже не шелохнувшемуся за всё это время брату, он покинул гараж, с грохотом закрыв за собой двери.
Проводив взглядом стремительно оставившего нас наедине Тома, я, наконец, пришла в себя и заговорила:
— Ты, — начала я, ткнув пальцем в Билла, и сдвинула брови к переносице. Он резко сорвался с места и направился ко мне. Я ошарашено оглядела его, пытаясь унять колотящееся сердце. — Какого чёрта ты...