— Ключик подобрать бы к нему… А у нас не получается.
— Так уж не получается!.. Правда, ключики дело сложное, но если все вместе возьмемся, — глядь, и подберем. Должны подобрать, иначе грош нам цена. Как вы думаете, подберем?
— Надо бы, — улыбка на добродушном лице Коли Ветохина расплылась теперь чуть ли не до ушей. — Что же мы за механики, если не сумеем подобрать ключик?
Пожав одним плечом, Савицкий проговорил сконфуженно:
— Насчет ключиков мы как-то не очень задумывались. Все больше взгревали да пропесочивали…
У собеседников Алексея постепенно исчезла настороженность по отношению к нему, новому заместителю командира роты, беседа становилась откровенной.
— А много в роте недисциплинированных солдат? — спросил Званцев.
— В том-то и дело, что раз-два и обчелся! — с обидой в голосе воскликнул Савицкий. Он загнул на левой руке один палец, затем второй. Третий остался полусогнутым. — Кроме Дзюбы бывают срывы у рядового Марченко — они друзья с Дзюбой; иногда еще один-двое отличатся в обратную сторону — но это нарушения мелкие, о них и говорить не стоит.
— Вот это уж совсем неправильно! — решительно возразил старший лейтенант. — В воинской дисциплине мелочей нет. За маленькими проступками, говорят, всегда следуют большие. Верно?
— Оно, конечно, верно… — как-то нехотя согласился Савицкий.
— А если верно, то почему же у членов комсомольского бюро создалось такое ошибочное мнение?
— Видите ли, товарищ старший лейтенант, — задумался Савицкий, — мы, конечно, не оправдываем тех, кто ведет себя плохо. Но иной раз так случается, что… Так случается, что сама наша обстановка сбивает солдат с правильного пути.
— То есть как это сбивает?
— Да так… Скучно иной раз солдату, заняться нечем, ну и учудит что-нибудь.
Слушая Савицкого и Ветохина, Алексей убеждался, что солдаты и в самом деле не знают, чем заняться на досуге. Ну, раз в неделю сержант Калашников, по совместительству исполняющий обязанности киномеханика, «прокрутит» старый фильм; ну, любители домино «забьют» вечером «козла»; ну, изредка поскрипит кто-нибудь на расстроенной гармошке… Вот, собственно, и все развлечения. В роте даже не найти хорошей книжки, чтобы почитать в свободное время.
Как о счастливых и безвозвратно минувших временах, сержант. Савицкий рассказал о том, как в прошлом году работал небольшой, но дружный коллектив художественной самодеятельности. Уволился в запас его руководитель старший сержант Басенко — и дело замерло.
Летом прошлого года солдаты играли в волейбол, устраивали состязания по легкой атлетике. Было интересно и весело.
— Кто же был главным закоперщиком в этом деле? — спросил Званцев.
Николай Ветохин кивнул на сержанта:
— Он был главный.
— А как в этом году с летним спортом?
— Можно считать, не начинали, — признался Савицкий.
— Почему же?
— Да вот все некогда — с нарушителями дисциплины боремся.
— Да-а… Вы сами говорите, когда солдату скучно, он может что-нибудь учудить. Значит, надо сделать так, чтобы солдаты не скучали. Не так ли?
— Так то оно так, но…
— Но что же?
Сержант Савицкий взглянул на Николая Ветохина, сказал со вздохом:
— Эх, товарищ старший лейтенант, толчок нужен нам хороший!..
— Так вот что, ребята, — сказал Званцев, — при первой встрече ругаться не положено, давайте договоримся тихо-мирно. Посидите сегодня вечерком, помозгуйте, какими интересными делами занять солдатский досуг, скажем, на ближайшую неделю. А завтра утром вместе обсудим ваш планчик. Договорились?
— Договорились, товарищ старший лейтенант! — расправил плечи Савицкий.
ПЕЙЗАЖИ ГУРЕВИЧА
Спустившись по лесенке на нижний двор, Алексей Званцев задумался. Куда теперь — в канцелярию роты, где, очевидно, можно застать майора Лыкова, в солдатскую казарму или на квартиру? Разговор с комсомольцами развеял неожиданную хандру. Дождик, который продолжал моросить, показался теперь не таким уж скучным. И воздух так приятно припахивал дымком…
Направляясь в столовую, Званцев по пути оглядывал двор радиотехнической роты, плац, постройки. «Моя рота, мой городок», — с гордостью подумал он.
В дальнем углу двора Алексей заметил одинокую фигурку солдата, сидевшего под навесом. Чем он занимается?
Солдат писал картину. Перед ним на самодельном мольберте стоял небольшой подрамник с натянутым на него холстом. На левой ладони солдата лежала палитра, вырезанная из фанеры. На другой фанерке были разложены тюбики с красками и кисточки.