— Ну вот! — подхватил Крупеня. — К примеру, сейчас, на сон грядущий, сяду на собственный мотоцикл и совершу небольшую прогулку. Что в этом предосудительного, старший лейтенант?
— В этом ничего предосудительного нет.
— А вот он, мой дядька Савельич, точит меня за это. До вашего прихода у нас тут крупный разговор на эту тему произошел.
— Не морочь, Анатолий, голову старшему лейтенанту, — сказал Гарусов. Лицо парторга, вначале показавшееся Алексею застенчивым, было теперь упрямым и злым. — Знаем твои прогулки!
— На что намекаешь? Разве по пути не могу я заехать к приятелю, а? — На красивых губах Крупени появилась нахальная усмешка. — Как вы считаете, старший лейтенант?
— Конечно можете.
— В юбке его приятель! — бросил Гарусов, зажимая рукой горло и мучительно морщась.
Крупеня обиженно скривил губы.
— Ну это уж слишком!.. Подумаешь, блюститель нравственности!
Он порывисто надел гимнастерку и перед зеркалом начал застегивать пуговицы. Гарусов подошел к нему, положил ему на плечо руку.
— Не дури, Анатолий.
— Отстань!
— Не дури, говорю.
Не будь в комнате заместителя командира по политчасти, Анатолий, возможно, и послушался бы товарища. Лениво стянул бы с себя гимнастерку, бросил бы ее на стул: «Ну шут с тобой, давай зубрить твой английский!» Но присутствие Званцева словно подстегнуло Крупеню. Он злорадно ухмыльнулся, взглянув на Гарусова. Потом картинно козырнул:
— Итак, гуд бай!
После ухода Крупени офицеры некоторое время молчали. Они слышали, как скрипнула дверь сарая, как чихал и не хотел заводиться мотор мотоцикла. Наконец он затрещал отчаянно, разрывая вечернюю тишину. Треск мотоцикла постепенно удалялся — Крупеня выехал со двора.
Подперев рукой подбородок, Гарусов сидел у стола. Он смотрел в синий квадрат незанавешенного окна, прислушивался к замирающим звукам. Не меняя позы, сказал тихо:
— Вот этой музыкой вся рота извещается о том, что лейтенант Крупеня отправился на ночевку в Долгово. К буфетчице Кармен. Возвратится к утру. Ну и… соответствующие разговоры вокруг этого. Нехорошо!
— Хорошего, конечно, мало, — рассеянно подтвердил Алексей. — Вы парторгом давно?
Успокаиваясь или делая вид, что успокаивается, Гарусов присел к столу напротив старшего лейтенанта.
— Всего несколько месяцев. В том и беда моя, что опыта партийной работы не имею. Как слепой, на ощупь, к людям подходишь.
— Майор Лыков помогает?
— Помогает, но…
— Что «но»?
— Любит он порой с плеча рубануть, О Крупене, к примеру, ставил вопрос перед командиром полка, чтобы отчислить его из роты. А куда отчислять? Кто за нас будет его исправлять?
Гарусов и Званцев долго еще беседовали о жизни в роте, о людях, за которых они в ответе, обо всем, что волновало обоих. Когда Алексей распрощался с парторгом и вышел из дома, было близко к полуночи. Луна, не торопясь, выкатилась в просвет между тучами, недовольным взглядом окинула притихший военный городок и снова полезла в тучу. «Что, не понравилось? — мысленно обратился к ней Алексей. — А как же мне отдуваться? Ну, ничего, как-нибудь выдержим».
Луна еще раз выглянула из-за тучи — осторожно, одним краешком. Тусклый отблеск ее отразился в окнах офицерских домиков, рассыпался по траве и листьям деревьев. Изо всех предметов, освещенных луной, выделялись тесовые крылечки. Они, казалось, были сооружены из призрачного лунного света.
На крыльце своего дома Алексей издали заметил фигуру в светлом, слившуюся с перилами. По необъяснимым признакам сразу узнал Тамару.
ПОЧЕМУ НЕ ПОБРИЛСЯ ФОМИН
— Вот и не знаю, замполит, в какую группу пойти вам на политзанятия… — Майор Лыков, щурясь, почесал за ухом. И вдруг решительно взмахнул рукой: — Ладно, валяйте к лейтенанту Фомину! Чтобы все впечатления под один колер. С пропагандой отличников плохо, со спортом плохо, с досугом плохо, пусть и с политподготовкой будет плохо. Одно к одному! Ловкач какой приехал! Неделю не прожил в роте, а раскопал все недостатки… Раскопать-то и дурак сумеет, а вот попробуй их устранить. Тоже мне инспектор-ревизор!
Званцев стоял перед майором, большой и неподвижный, как скала. Упрямо наклонив голову, он терпеливо ждал, когда командир выскажется. Он понимал состояние Лыкова, но не раскаивался в том, что вчера при откровенном разговоре с майором высказал свои первые впечатления о роте.
— Товарищ майор, — сдерживая обиду, заговорил он, — я приехал сюда не на один день, не для инспекции. Я приехал сюда на постоянную работу, помогать вам. Упрекать вас не намеревался — на это у меня и права нет. Мне хотелось, как говорится, уяснить вместе с вами обстановку, чтобы совместными усилиями устранять то, что мешает нам. Ведь это же, товарищ майор, наше общее дело!..